Что это вообще за российский софт и зачем он нужен?
Это программы родом из России: операционные системы, почтовые сервисы, текстовый и табличный редакторы. А также программные платформы и облака. Еще это может быть ПО с открытым кодом, адаптированное для России. Главное, чтобы оно принадлежало гражданину страны или местной организации.
Все это нужно для импортозамещения, о котором власти задумались после санкций со стороны Запада. В 2015 году госорганам предписали перейти на отечественный софт: сменить операционку, почтовые приложения, редакторы документов, антивирусы...
Маневр не удался: органы исполнительной власти (такие как ФМС, ФСБ) и государственные внебюджетные фонды, такие как Пенсионный, остались на зарубежных аналогах по большей части. Как выяснила Счетная палата, 96% учреждений «сидят» на заграничных ОС, а 82% используют иностранные почтовые серверы.
В 2018-м обязали к переходу и госкомпании. До 2021 года гиганты вроде «Почты России» и РЖД должны перейти на локальный софт так, чтобы его доля внутри компании составляла больше половины от всего ПО. Помочь в этом должен реестр отечественных программ, их там более 5 тысяч.
Проблем у импортозамещения софта немало. Это и недостаток инвестиций в российские разработки, и затянутость процесса — были долгие пилотные тестирования ПО перед внедрением, которое на практике не получилось.
Недоверие к незнакомым российским брендам тоже вносит свою лепту. В то же время власти не наказывают тех, кто продолжает закупать иностранное вопреки распоряжениям.
Что происходит сейчас?
Первое время рынок компьютерных услуг рос не очень активно, на 5-7% (данные TAdviser). Но в 2018 году ситуация улучшилась и, несмотря на неудачи, рынок растет. Особенно хорошо идут продажи нашего софта за рубежом, там они выросли на 19%. А в России — на 15%, до 415 млрд рублей. Такие подсчеты сделали в объединении «Руссофт».
Значит ли это, что импортозамещение начинает набирать обороты? Или пока рано говорить об успехе наших разработок? Рассказывают руководители компаний, которые создают и продают программы и технологии.
Владимир Рубанов, управляющий директор «Росплатформы» — основы для ИТ-инфраструктур и «облаков»
- Процесс импортозамещения ускоряется. Медленно, но верно. Как тяжелый поезд. Многие понимают, что санкции — это надолго. Ведь раньше казалось, что это временно, санкции отменят. Знаете, как в анекдоте: «Не спеши выполнять приказ, может, еще отменят». Вот здесь, видимо, не отменят.
- Нужно совершенствовать нормативную базу и контроль. Люди то ли из-за лени, то ли из-за некомпетентности не хотят узнавать про российские альтернативы. Им привычно использовать западное ПО. Любое нормативное регулирование такой человек записками отфутболивает. Контроль за импортозамещением пока фривольный, но все идет к тому, что его ужесточат.
- На всю отрасль несколько лет назад обещали выделить 5 млрд рублей на поддержку разработчиков системного ПО. Того фундамента, на котором держится IT-система страны.
Идея Министерства цифрового развития была в том, чтобы выдать гранты российским лидерам, и на них можно было бы довести ПО до международного качества. Но нам не удалось получить грант. Сейчас приходится рассчитывать на себя.
- Системное ПО без господдержки «летит» слабо. Опыт других государств показывает, что разработчики всегда поддерживаются властями до того, как стать лидерами. Нашей индустрии этого не хватает, но не смертельно. Мы можем существовать и без поддержки, но интенсивность развития и роста будет другой. И мы рискуем проиграть эту гонку мировым лидерам.
Алексей Смирнов, гендиректор Базальт СПО (разработка отечественной программной платформы «Альт»)
- Импортозамещение идет достаточно последовательно, но медленнее, чем планировали изначально. Сложные системы нереально за год-два перевести на другую платформу.
- Изменилась к лучшему позиция покупателей. Два года назад они искали способ, как не покупать отечественное ПО, а теперь они ищут места в своей инфраструктуре, где можно на него перейти. Это и в федеральных органах, и в регионах, и госкорпорации подключились. Многие из них попали под санкции, лишились контрактов на лицензии и на поддержку. Некоторые живут пока на «старом жиру», но в ближайшие пару лет придется им перейти на наш софт. Болезненно, да, но выбора нет.
Увы, есть проблемы. Пришел ученик сдавать ЕГЭ, а выясняется, что все программы для сдачи ЕГЭ сделаны только под Windows. Начали делать электронные ресурсы и «обучалки» — тоже Windows!
-
Да и не только в школах такое. На сайт госзакупок продавец мог зайти с ОС Linux, а покупатель уже не мог. Потому что авторизация через ActiveX, который даже сама Microsoft уже не поддерживает. Года два эта проблема была, потом переделали.
-
Но о российских программах начали узнавать. Были яркие проекты, например с органами ЗАГС (в 2018 в России внедрили единую электронную базу актов гражданского состояния — Ред.). А в прошлом году московская область закупила для школ 24 000 ноутбуков с нашими программами, в этом году еще 15 000. Это значит, что им вполне комфортно. И что другие регионы могут поступить также.
Мария Рукавишникова, основатель стартапа Getmobit и изобретатель «умных» рабочих мест
-
Государство много делает для локализации массового производства аппаратного обеспечения. Однако для запуска инновационных продуктов до сих пор много препятствий. Ограниченные технологические возможности производств ведут к непрогнозируемым затратам на адаптацию изделия. Это не позволяет произвести их быстро и в конкурентоспособном качестве.
-
В России лимитирован перечень компонентов и сложные таможенно-логистические процедуры. На стадии прототипирования все еще хуже, сложно создать качественный прототип.
Нужны лаборатории, которых в стране практически нет. Ввоз отладочных макетов затягивается на месяцы, что не позволяет оперативно тестировать гипотезы.
- В России можно делать простые компьютеры с одной печатной платой. А инновационные модели, где печатных плат более 10, сделать тяжело и очень дорого. Разработка будет выгодной только при больших заказах простых продуктов. Создание и быстрый вывод на рынок нового продукта требует иных условий.
- С нашей презентации на MWC прошел год. Все это время мы занимались апробацией и тестированием нашей разработки. И поняли, что не все компании готовы к цифровой трансформации. Это зависит и от топ-менеджмента, и от готовности всей команды. Один из самых ярких сигналов — принятие технологий гибридных и частных облаков. Если компании не используют облака, то трансформировать рабочие места им будет крайне сложно.
Читайте также: