Россия всё больше уступает в ряде отраслей, в которых когда-то была в лидерах. тот же космос — наиболее наглядный пример. Но есть направления, где мы ещё долго могли бы оставаться первыми, если бы вспомнили свой же опыт и сконцентрировали усилия — как административные, так и финансовые. Одно из таких направлений — мирные ядерные взрывы, в осуществлении которых нам никогда не было равных.
Писатель, журналист, лауреат Госпремии СССР Владимир Губарев:
...В феврале 1943 г. Сталин подписал решение о начале работ по созданию атомной бомбы. Уже в марте 1943-го при Академии наук СССР создаётся секретный Институт атомной энергии. Так начался Атомный проект СССР.
Тайна «атомного» озера
Министр раздевался неторопливо, аккуратно складывая рубашку, брюки, майку. Могло показаться, что ему совсем не хочется лезть в воду.
— Ефим Павлович, может, не надо? — спросил его учёный.
— Я доверяю науке, — отрезал Славский. — Раз она говорит, что купаться можно, — значит, можно!
Он снял трусы, остался голышом. Впрочем, никого из женщин ближе чем за 100 км не было. Ефим Павлович разбежался и с ходу бросился в воду. Грёб размашисто, высоко вскидывая руки. Видно было, что пловец он хороший.
Его примеру последовали остальные. Правда, они барахтались у берега, а министр уже доплыл до середины озера. Славский плыл и плыл вперёд, словно выполняя какую-то особую миссию.
Впрочем, так и случилось. Министр Средмаша (в 1957—1986 гг. Славский занимал должность министра среднего машиностроения СССР, был одним из руководителей проекта по созданию советского ядерного оружия. — Ред.) стал первым в мире человеком, который не только купался в «атомном» озере, но и переплыл его. А ведь за несколько месяцев до этого такого озера не существовало.
«Сначала сделайте бомбу!»
Руководство страны было довольно работой учёных. А потому И. Сталин вспомнил о своём обещании, которое дал пять лет назад. Осенью 1945 г. группа физиков во главе с И. Курчатовым представила обширную записку по атомной проблематике. Кроме ядерного оружия там подробно расписывалось, как и где можно использовать ядерную энергию — в атомных станциях, на транспорте, в промышленности и сельском хозяйстве. Сталин сказал тогда коротко: «Сначала сделайте бомбу, а потом всё остальное!».
16 мая 1950 г. вышло постановление Совета министров СССР «О научно-исследовательских, проектных и экспериментальных работах по использованию атомной энергии для мирных целей». Подписал его Сталин.
К этому времени прошло лишь одно испытание ядерного оружия — в 1949 г. В секретном «Арзамасе-16» на суперсекретном заводе «Авангард» хранилось всего 5 атомных бомб (у американцев их было уже несколько сотен!), а в постановлении тем не менее говорилось о применении ядерных взрывов в народном хозяйстве. Были назначены главные исполнители — учёные Ю. Харитон и Д. Франк-Каменецкий.
Главный конструктор и его ближайший соратник занимались созданием «своей» бомбы, а не американской копии. Один из офицеров — капитан Е. Забабахин, будущий генерал, академик и Герой — предложил оригинальную идею заряда. Его идею надо было проверить на Семипалатинском полигоне.
В сентябре 1951 г. И. Курчатов собрал ближайших соратников, чтобы подвести итоги испытаний «своей» бомбы. Она была принципиально иной, нежели американская, более мощной и главное — «экономичной», то есть для неё требовалось намного меньше ядерной взрывчатки.
Один из участников этой встречи, учёный Виктор Жучихин, рассказывал: «В сентябре 1951 г. Игорь Васильевич Курчатов собрал нас. Он сказал: «Ребята, видите, какая силища, создаваемая атомом, расходуется зря. Ведь в военных целях вряд ли она когда-нибудь будет применена. А над её применением в мирных целях следует задуматься всерьёз. В народном хозяйстве множество проблем можно решить с помощью атомных взрывов. Взять хотя бы создание водоёмов, рытьё каналов, вскрытие рудных пластов в горных месторождениях. Да мало ли сколько задач можно решить, воспользовавшись такой огромной силой, как атомный взрыв...».
Только факты
«Российский федеральный ядерный центр — Всероссийский научно-исследовательский институт технической физики им. академика Е. Забабахина принимал активное, а по некоторым направлениям и определяющее участие в разработке и реализации государственной программы No 7 «Ядерные взрывы для народного хозяйства». Из проведённых в СССР 124 мирных взрывов в 75 случаях было использовано 80 ядерных зарядов, разработанных во ВНИИТФ.
Пионерскими в 1965—1967 гг. были промышленные взрывы ядерных зарядов ВНИИЭФ. Мирные взрывы своих зарядов наш институт начал с мая 1968 г., но к разработке мирных ядерных взрывных устройств (ЯВУ) институт приступил уже в 1966 г. В процессе разработки столь специфических ЯВУ приходилось проводить предварительные проверки их на испытательном полигоне. Таких экспериментов с новыми ЯВУ проведено двадцать. Иногда удавалось совместить отработку новой конструкции с промышленным применением соответствующего устройства. Все разработки ЯВУ мирного назначения возглавлялись, поддерживались и курировались во ВНИИТФ академиками Е. И. Забабахиным, Е. Н. Аврориным и Б. В. Литвиновым. Производство и обеспечение применений ядерно-взрывных устройств непосредственно курировал Г. П. Ломинский, работавший директором ВНИИТФа с 1964 по 1988 г., то есть в период активной реализации программы ядерных взрывов в промышленных целях. Всего в интересах народного хозяйства институт разработал 14 типов ЯВУ...».
Из монографии А. Васильева, Ю. Дубасова и др. «Ядерные взрывные технологии: эксперименты и промышленные применения», Снежинск, 2017 г.
«Наша Амазонка»
Курчатов поручил академику М. Садовскому создать рабочую группу, которая должна была разработать идеи использования атомных взрывов в мирных целях. Вошёл в неё и Виктор Иванович Жучихин, который принимал участие в создании и испытании первой атомной бомбы, а затем и многих иных «изделий». Именно ему предстояло в будущем стать во главе Программы мирных ядерных взрывов, возглавив «Конструкторское бюро автотракторного оборудования» (всё, связанное с ядерным оружием, было строго засекречено, почему-то особенно широко использовались «сельскохозяйственные» термины).
В. Жучихин признавался: «В нашем коллективе разработчиков ядерных взрывных устройств высказанные идеи применения ядерных взрывов в народном хозяйстве не нашли должного понимания. Возникало множество проблем, которые мы решить тогда не могли. Вернулись к этим идеям спустя 12 лет. Это был 1963 год». Толчком послужил случай на полигоне. На площадке No 4 под землёй был заложен боевой заряд. Мощность взрыва оказалась больше, чем рассчитывали теоретики. Грунт просел, образовалась воронка глубиной 50 м и диаметром до полукилометра. По краям провала по-прежнему росла трава и кустарники. Дозиметристы провели измерения и доложили министру, что радиоактивные газы прорвались на поверхность, но уровень загрязнения незначителен и через несколько дней он не превысит допустимые нормы.
Е. Славский отдал распоряжение готовить эксперимент по созданию искусственного озера здесь же, на полигоне. Благо для этого были подходящие условия. В речке Чаган, что протекает на Семипалатинском полигоне, весной воды так много, что перебраться с одного берега на другой затруднительно. «Наша Амазонка», — шутили испытатели. Казалось бы, после обильного таяния снегов воды в реке должно хватить на весь год, но уже к середине лета русло пересыхало. Потому было решено создать здесь большое водохранилище, образовав зимой гигантскую воронку, чтобы весной паводковые воды заполнили её. И 15 января 1965 г. на этом месте был взорван термоядерный заряд.
«Коллектив сотрудников ВНИИЭФ под руководством академика Ю. Трутнева создал промышленный ядерный заряд более высокого уровня “чистоты” ядерного взрыва (94%) по сравнению с американским устройством (70%), — свидетельствует один из самых известных в нашей стране атомщиков Л. Рябев. — По сути, именно тогда началось соревнование не только в создании боевых ядерных средств, но и “мирных”. Это соревнование мы выиграли...».
Расчёт был прост: осколки деления останутся под землёй, на поверхность выйдет только небольшая их часть, что позволит начать работы по обустройству водохранилища уже через несколько дней. Прогнозы полностью оправдались.
И вот земля встала на дыбы, чёрная стена заслонила всё вокруг — степь, небо, облака, наблюдательные вышки и машины дозиметристов. Теперь я понимаю, насколько велик был Данте, создавая свой «Ад», — он будто предчувствовал этот ядерный взрыв и постарался его описать.
Ядерный взрыв — это очень страшно! И чуть-чуть красиво, потому что ничего подобного видеть раньше не доводилось. Однако такое ощущение приходит гораздо позже. А сначала испытываешь только неподконтрольный, «животный» страх.
«Ядерное устройство мощностью 140 кт было размещено в скважине на глубине 178 м — так описывали происходящее участники эксперимента. — Примерно через 40 мс после подрыва заряда началось фонтанирование бурового раствора из скважины со скоростью около 350 м/с и характерное вспучивание грунта в диаметре 600 м. На десятой секунде от начала взрыва столб выброса достиг максимальной высоты 950 м, имея в диаметре 800 м...».
Образовалась воронка диаметром 500 м и глубиной 100 м. Вал вокруг неё стал своеобразной плотиной, которая перегородила русло реки. Через несколько дней, когда радиоактивный фон снизился, строители пробили вал — по траншее весной талые воды устремились в воронку. Получилось водохранилище длиной 25 км и шириной до 3 км. Летом в «атомное» озеро запустили мальков карпа.
«Вода в водоёме в первые же месяцы не содержала радиоактивности, превышающей допустимые нормы, а в последующие годы в ней никакой радиоактивности не отмечалось, — вспоминал Виктор Жучихин. — В первое лето мы частенько ездили туда купаться, чтобы снять напряжение от летней казахской жары. А через год ловили в нём солидных размеров карпов. На обоих берегах водоёма на расстоянии 10−15 км от границы воды могучий травяной покров сохранялся до августа-сентября. Колхозники заготавливали сено. По берегам появились бахчевые поля. Собирали большие и устойчивые урожаи даже в сухие летние периоды».
Я не удержался, спросил Виктора Ивановича:
— А как же радиация?
Он не стал рассказывать об исследованиях, которые вели учёные во главе с академиком Ю. Израэлем на протяжении многих лет, а ответил кратко:
— Неужели мы сами себе враги? Разве кто-нибудь полез в воду, если бы это было опасно для здоровья?
Мне кажется, это самый убедительный аргумент, не верить которому просто нельзя.
Озеро Чаган (на казахском — «Атом-Куль») внесено в книгу «Памятники науки и техники отечественной атомной отрасли». К сожалению, из-за тотальной секретности, в которой работали атомщики в СССР, об уникальном эксперименте по созданию искусственного озера широкая общественность не знала.
Тайна «21-й площадки»
Это был потаённый глухой посёлок в уральской глубинке. В Атомном проекте СССР он значился как «Лаборатория «Б». Здесь работали легендарный Н. Тимофеев-Ресовский (тот самый Зубр, о котором писал Д. Гранин в своей знаменитой повести) и не менее легендарный немец — доктор Николаус Риль, удостоенный звания Героя Соцтруда за создание первой советской атомной бомбы.
А потом сюда пришли создатели ядерного и термоядерного оружия, чтобы создать здесь Уральский ядерный центр. Мне довелось бывать там много раз. Познакомился со многими специалистами, посмотрел лаборатории института, побывал в Музее ядерного оружия. Именно здесь представлены те самые «изделия», которые предназначены для промышленных взрывов и которыми по праву гордятся их создатели.
С научным руководителем Федерального ядерного центра Евгением Николаевичем Аврориным и главным конструктором ядерного и термоядерного оружия Борисом Васильевичем Литвиновым мы встречались много раз — и на Урале, и в Москве, и на разных экспериментах. Но одну из встреч хочу выделить особо: она случилась именно на «21-й площадке».
Горит в камине огонь, потрескивают поленья, а потому наша беседа идёт неторопливо.
— Глухомань, говорите вы, а на самом деле всего два часа на машине, — замечаю я.
— Полвека назад так и было, — отвечает Аврорин. — Из Свердловска шесть часов на автобусе по старой Демидовской дороге с ухабами и булыжниками.
— А я приехал в 1961-м, когда здесь уже был «Объект». Вполне цивилизованная обстановка тут была, — говорит Литвинов.
Для моих собеседников Уральский центр стал судьбой — научной, человеческой, неповторимой. Здесь за свою работу они получали Ленинские и Государственные премии, становились докторами наук, Героями Соцтруда, академиками. Здесь рождались дети, а потом и внуки. Здесь оба нашли свой вечный приют...
Но тогда у камина они вспоминали прошлое, рассказывали о коллегах, о начале атомной эпохи человечества.
Один из моих вопросов звучал так:
— Чем вы гордитесь? Я имею в виду «изделия».
Первым ответил Борис Литвинов:
— Конечно же, мирным зарядом, который мы делали вместе с Евгением Николаевичем Аврориным. По всем параметрам он выдерживает самые строгие оценки — и по эффективности, и по областям применения, и по экономичности. Пожалуй, никто в мире не может сказать такого о своём «изделии», и естественно, я этим не могу не гордиться. Есть ещё один боевой заряд, в создании которого нам удалось преодолеть невероятные трудности, но такая работа была вознаграждена. Я всегда привожу в пример винтовку Мосина — это идеал для разработчика военной техники. Так вот наш заряд — это «винтовка Мосина» в ядерном вооружении.
Академик Евгений Аврорин ответил:
— На первое место я всё-таки поставил бы физические опыты — это очень интересная работа, в ней огромное поле для изобретательности. Энергия ядерного взрыва по своей сути уникальна, так как она позволяет достичь таких условий, которые создать в лаборатории невозможно. По температурам, по давлениям, по плотности это приближается к астрофизическим условиям. Каждый раз приходится придумывать методы, как измерить тот или иной эффект. Взрыв ведь! В него «пролезать» невозможно, точнее — чрезвычайно трудно, и приходится находить косвенные способы измерений, защищать аппаратуру и датчики — в общем, дерзай и изобретай! Результаты получаются уникальные, и их можно использовать не в одной какой-то разработке, но и в будущем. Такие данные служат очень-очень долго. К примеру, в 1957 году был у нас проведён опыт на Новой Земле. Мы к нему возвращались и спустя 30, и теперь, спустя 40 лет. В начале 1960-х мы провели опыт по условиям термоядерного горения. Когда и при каких условиях может осуществляться чистая термоядерная реакция — такова была задача. Из этого опыта выросло очень многое. Было и военное применение, и мирное. И вот тут самое время вспомнить тот самый «мирный заряд», о котором говорил Борис Васильевич, — это пример хорошего сотрудничества нашего ядерного центра и Арзамаса-16.
— Говорят, лучшие в мире ядерные заряды для промышленных взрывов созданы на Урале.
— И это правда.
— А может, это и есть конверсия ядерного оружия?
— В ближайшее время широко использовать промышленные взрывы всё-таки не удастся: слишком велик страх перед ядерной энергией, взрывами. «Ядерный синдром» ещё долго будет определять отношение людей к атомной промышленности.
— Может ли Россия выступить экспортёром промышленных взрывов, не нарушая Договора о нераспространении ядерных технологий?
— Думаю, да. Единственное опасение: мол, не проводим ли мы испытания под ширмой мирных ядерных взрывов? Нужно доказать, что не ведём работ над оружием. Мы обсуждали эту проблему, и нам кажется, что сможем доказать мировому сообществу, что нарушений договора нет.
Вместо эпилога
Во время перестройки при активном участии коллег-американцев «атомный поезд» с мирными зарядами был сначала остановлен, а потом и пущен под откос. Главная тому причина: отсутствие в США «чистых» зарядов. Там их создать так и не смогли, в отличие от тех, что были созданы в наших ядерных центрах. Многие специалисты из Америки побывали в Снежинске. В Музее ядерного оружия они увидели образцы специальных «изделий», созданных для программы мирного использования ядерных взрывов. Их восхищённые отзывы хранятся в журнале для почётных гостей. Есть там и такое признание: «Жаль, что мы не смогли сделать такие же!».
Наверное, им можно было бы посочувствовать, если бы мы своими собственными руками не уничтожили те великие достижения нашей науки, воспоминания о которых ещё греют души тех немногих участников той программы, которые ещё остались в живых.
А может, имеет смысл огульно не осуждать прошлое, а вернуться к тому, что сделали наши деды и отцы? Такая возможность есть, так как участники тех событий ещё способны передать свой бесценный опыт тем, кто приходит им на смену.
...Мы внимательно следим за событиями, что разворачиваются сейчас неподалёку от Бурейской ГЭС. Военные завозят туда сотни тонн взрывчатки, чтобы пробить канал сквозь обрушившуюся в реку сопку. Если до весны этого не сделать, ГЭС останется без воды, а посёлкам, что находятся вниз по течению реки, суждено погибнуть, когда водная масса прорвётся сквозь завалы. Работа предстоит тяжкая, причём успех её не гарантирован. А ведь двух-трёх «чистых» ядерных взрывов было бы достаточно, чтобы ликвидировать эту перемычку. Однако, к сожалению, тех организаций и институтов, которые занимались промышленными ядерными взрывами, уже нет. А чтобы воссоздать их, нужно время...
Только факты
«Великая атомная эпопея по использованию мирных ядерных взрывов продолжалась 23 года. 15 января 1965 г. в Казахстане было создано озеро, а в сентябре 1988 г. в Архангельской области было проведено глубинное зондирование земной коры. Всего по этой программе осуществлено 124 взрыва: в России 80, в Казахстане 39, в Узбекистане 2, на Украине 2 и в Туркмении 1.
Основные направления, которые давали одновременно большой экономический и экологический эффект, — это глубинное сейсмическое зондирование земной коры (39 взрывов), создание подземных ёмкостей для хранения газоконденсата (25 взрывов), интенсификация добычи нефти и газа (20 взрывов), ликвидация аварийных фонтанов (5 взрывов), захоронение биологически опасных промышленных стоков (2 взрыва) и др.».
Из монографии А. Васильева, Ю. Дубасова и др. «Ядерные взрывные технологии: эксперименты и промышленные применения», Снежинск, 2017 г.
Это тоже интересно:
