В 2002 году Нобелевский комитет присудил премию по экономике ученому по имени Дэниэл Канеман. В наше время экономисты чем только ни занимаются: разъясняют, почему учителя получают такую маленькую зарплату, почему футбольные команды обходятся так дорого и как данные о физиологических отправлениях помогают определять поголовье на свинофермах (свинья выделяет в два-пять раз больше испражнений, чем человек, поэтому от свинофермы в тысячи голов отходов зачастую больше, чем от соседствующих с ней населенных пунктов).
Несмотря на огромную исследовательскую работу, проделанную экономистами, Нобелевская премия 2002 года была примечательна тем, что получивший ее Канеман — не экономист. Он психолог, и десятилетиями он с ныне покойным Амосом Тверским развенчивал всевозможные ошибочные представления о теории случайности, в свою очередь порождавшие распространенные заблуждения, о которых пойдет речь в этой книге.
Самая серьезная преграда на пути к осознанию роли случайности в жизни заключается в следующем: основные принципы случайности вытекают из обиходной логики, и многие следствия из этих принципов противоречат так называемому здравому смыслу. Начало исследованиям Канемана и Тверского положила случайность. В середине 1960-х Канеман, тогда еще младший преподаватель психологии в Еврейском университете, согласился выполнить довольно-таки скучную работу: прочитать инструкторам израильских ВВС лекцию по общим вопросам модификации поведения в частном случае летной подготовки. Канеман доказывал, что поощрение примерного поведения полезно, а наказание за ошибки — нет. Один слушатель прервал Канемана и высказал мысль, благодаря которой Канемана посетило озарение, десятилетиями направлявшее его работу.
«Частенько я хвалю пилотов за превосходно выполненные маневры, но в следующий раз у них всегда выходит гораздо хуже, — сказал инструктор. — На тех, кто выполнял маневры плохо, я ору, и у них потом в целом получается лучше. Так что не надо мне рассказывать, будто поощрение полезно, а наказание — нет. По своему опыту знаю, что это не так». Остальные согласились с ним. Канеману слова инструктора показались не лишенными смысла. В то же время Канеман доверял результатам опытов над животными, подтверждавшим, что поощрением можно добиться большего, нежели наказанием. Он стал размышлять над этим явным парадоксом. И тут его осенило: крик предшествовал улучшению, однако, несмотря на кажущуюся очевидность, не обусловливал его.
Как такое возможно? Ответ на этот вопрос таится в явлении регрессии к среднему. Суть этого явления в том, что в любом ряду случайных событий за событием из ряда вон выходящим скорее всего и по чистой случайности последует событие более обыденное. Механизм таков. Все молодые летчики в той или иной степени обладают навыком управления самолетом-истребителем. Совершенствование этого навыка зависит от многих факторов, в том числе и от длительных тренировок. Таким образом, хотя в процессе тренировок мастерство пилотов постепенно растет, за один полет многого они не добьются. И любой особенно удачный или неудачный полет будет зависеть в большой степени от везения. Поэтому, если летчик посадил машину идеально, гораздо лучше того, как у него это получается обычно, велика вероятность, что следующий полет у него пройдет на уровне гораздо ближе к его личной норме, то есть хуже.
Если инструктор после первого полета своего подопечного хвалил, результаты следующего вылета докажут, что похвала будто бы не пошла на пользу. Однако, если пилот приземлился исключительно неудачно — скажем, машина выскочила за посадочную полосу и, врезавшись в столовую, снесла чан с кукурузным супом, — велика вероятность, что в следующий раз злополучный летчик отлетает гораздо ближе к личной норме, то есть лучше. Если инструктор по привычке наорет на плохо отлетавшего — «обезьяна ты косорукая», — покажется, будто внушения возымели действие. Таким образом, вырисовывается вроде бы очевидная закономерность: пилот слетал хорошо, его хвалят, а следующий вылет никуда не годится; пилот слетал неважно, инструктор сравнивает ученика с низшим приматом, и тот в следующий вылет исправляется. Пришедшие на лекцию Канемана инструкторы были уверены: если как следует наорать на пилота, ему это пойдет только на пользу. В действительности же подобный обучающий прием ничего не меняет.
Подобная интуитивная ошибка натолкнула Канемана на размышления. Он задался вопросом: насколько подобные заблуждения распространены? Считаем ли мы, как те инструкторы, что резкая критика улучшает поведение наших детей или производительность наших подчиненных? Заблуждаемся ли мы еще как-то, сталкиваясь с неопределенностью? Канеман знал, что человек по необходимости стремится упростить задачу суждения и что чутье на вероятности играет в этом процессе важную роль. Станет ли вам дурно после того, как вы съедите вон тот роскошный на вид севиче тостаду, купленный в уличном ларьке? Сознательно вы не перебираете в памяти все подобные ларьки, в которых когда-либо покупали еду, не подсчитываете, сколько раз потом приходилось всю ночь глотать абсорбенты, и не выдаете численную оценку. Вы оставляете это на откуп интуиции. Однако исследования 1950-х и начала 1960-х годов доказали: в ситуациях, когда речь идет о случайности, интуиция подводит. И вот Канеман задался вопросом: насколько распространено подобное ошибочное понимание неопределенности? И как это отражается на способности человека принимать решения? Прошло несколько лет, и вот Канеман пригласил к своим студентам младшего преподавателя Амоса Тверского прочитать лекцию. Позднее за обедом Канеман поделился с Тверским некоторыми своими мыслями.
В последующие тридцать лет Тверский и Канеман выяснили: когда речь заходит о случайных процессах — пусть даже они касаются таких непростых сфер человеческой деятельности, как военное дело, спорт, бизнес, медицина, — наши убеждения и интуиция нас нередко подводят.
Допустим, четыре издателя не приняли рукопись вашего триллера о любви, войне и глобальном потеплении. Интуиция и нехорошее нутряное чувство подсказывают вам, что такие признанные эксперты отвергли рукопись только по одной причине — она никуда не годится. Но не подводит ли вас интуиция? В самом ли деле роман ни за что не продать? По своему опыту все мы знаем: если несколько раз подбросить монету и каждый раз она будет падать орлом вверх, это не значит, что у монеты два реверса. Может, успех в издательском мире до того непредсказуем, что, даже если роман обречен стать бестселлером, многие издатели тем не менее этого не разглядят, и вы будете снова и снова получать от ворот поворот? В 1950-е одну книгу издатель отверг со следующими комментариями: «слишком скучно», «однообразное повествование о перепалках в типичном семействе, о мелочных обидах и юношеских треволнениях», «даже если бы книга возникла пятью годами ранее, когда тема [Вторая мировая война] была актуальна, вряд ли что-то удалось бы». Книга эта, «Дневник Анны Франк», была распродана тиражом в 30 миллионов экземпляров — это один из самых громких бестселлеров в истории.
Письма с отказами получала и Сильвия Плат: «Ваши работы недостаточно талантливы, чтобы обратить на себя наше внимание», и Джордж Оруэлл с его «Скотным двором»: «рассказы о животных не будут пользоваться в Америке спросом», и Исаак Башевис Зингер, потому что «действие происходит в Польше и снова эти богатые евреи». Еще до того, как Тони Хиллермен стал знаменитым, от него ушел литературный агент, посоветовав «бросить эту чепуху про индейцев».
И это вовсе не отдельные заблуждения. Часто случается, что невероятно успешные авторы поначалу получают отказ за отказом. Например, не так уж много книг, которые сегодня во всем мире имели бы бóльшую популярность, чем романы Джона Гришэма, Теодора Гейзеля (Доктора Сьюза) и Джоан Роулинг. Тем не менее их рукописи в ту пору, когда сами авторы еще не прославились, раз за разом отвергали. Рукопись Гришэма «Пора убивать» отклонили двадцать шесть издательств, его вторая рукопись, «Фирма», заинтересовала издателей только после того, как неофициальный экземпляр романа, ходивший по рукам в Голливуде, привлек внимание кинематографистов, предложивших за права на экранизацию 600 тысяч долларов. Первую книгу для детей, «На Тутовой улице», написанную Доктором Сьюзом, не приняли в двадцати семи издательствах. Джоан Роулинг с ее первым романом о Гарри Поттере получила девять отказов. Существует и оборотная сторона медали, хорошо известная любому человеку, связанному с предпринимательством: многие талантливые писатели — эти Джоны Гришэмы, бросившие попытки после двадцатого отказа, Джоан Роулинг, прекратившие борьбу после пяти отрицательных ответов, — так и не пробились. После многочисленных отказов один такой писатель, Джон Кеннеди Тул, потерял надежду когда-нибудь опубликовать свой роман и покончил с собой. Его мать не оставила попыток, и одиннадцать лет спустя «Сговор остолопов» был издан. За него дали Пулитцеровскую премию, он разошелся тиражом почти в два миллиона экземпляров.
Между созданием великого романа, ювелирного украшения или печенья с шоколадной крошкой и появлением стопок этого романа — или коробочек с украшением, или упаковок печенья — на витринах тысяч торговых павильонов пролегает целая пропасть. Вот почему успешные люди, чем бы они ни занимались, почти поголовно принадлежат к одной породе людей — тех, кто не сдается.
Многое из происходящего с нами, будь то успех в работе, удачные вложения, верные решения в большом и малом, зависит не только от наших умений, готовности и трудолюбия, но и от случая. Так что воспринимаемая нами реальность вовсе не является прямым отображением людей или событий, она затушевана случайными эффектами непредвиденного или постоянно меняющимися внешними силами. Нельзя сказать, что способности ничего не значат — это один из факторов, повышающих шансы на успех, — однако связь между действиями и результатом вовсе не такая прямая, как нам хотелось бы думать. Поэтому так трудно понять прошлое и спрогнозировать будущее; в обоих случаях мы лишь выиграем оттого, что заглянем дальше объяснений поверхностных.
Это тоже интересно:
