Травля в интернете — проблема не только подростков
Кибербуллинг — это вид целенаправленной травли с использованием цифровых технологий. Злоумышленник может захотеть запугать, унизить, опозорить или разозлить объект травли, чтобы спровоцировать его на эмоции или конкретные действия в ответ.
К кибербуллингу может относиться распространение ложной информации и фотографий, сделанных в чувствительном контексте, публикация угроз или оскорблений в сети, создание фейкового аккаунта и запугивание от поддельного имени.
По статистике, около 40% взрослого населения по всему миру подвергается кибербуллингу. В Америке 64% молодых людей в возрасте от 18 до 29 лет хотя бы единожды испытывали опыт травли в интернете, доля людей до 49 лет, столкнувшихся с буллингом, составляет 49%, а людей до 64 лет — 30%. Мысль о том, что травля в социальных сетях и цифровом пространстве характерна только для подростков, — стереотип.
23% от людей, столкнувшихся с кибербуллингом, испытывали проблемы со сном. Чаще всего людей травят за их политическую позицию — 49% жертв, еще одна распространенная причина — внешний вид, на третьем месте — национальность. По всему миру социальные сети — самое распространенное пространство для интернет-травли.
День борьбы с кибербуллингом нужен, чтобы повысить осведомленность россиян о проблеме, рассказать о способах борьбы с травлей и поддержать жертв. По данным VK на 2023 год, с агрессией в сети сталкивались 57% жителей России, при этом 42% пользователей отметили рост уровня кибербуллинга за последние пару лет. По мнению респондентов, чаще всего причинами для травли становятся национальная принадлежность, сексуальная ориентация, внешность или какая-либо постоянная публичная активность в интернете.
Среди причин роста уровня травли больше половины (67%) респондентов назвали безнаказанность агрессоров. Она, как отмечают психологи, таится в возможности оставаться анонимным в интернете, а массовый характер травли только усугубляет положение дел.
Кибербуллинг и знаменитости
Стать жертвой кибербуллинга могут не только обычные пользователи сети во время ежедневной коммуникации: многие знаменитости, также, сталкивались с травлей. Так, бывшего солиста группы One Direction Зейна Малика травили в социальных сетях, насмехаясь над его пакистанским происхождением и называя «террористом». Всемирно известная певица Адель подвергалась травле от собственных подписчиков в социальных сетях, когда набрала вес после рождения ребенка.
Одной из первых жертв кибербуллинга была Моника Левински — после скандала, связанного с ее взаимоотношениями с президентом США Биллом Клинтоном в 1998 году, девушка подверглась травле колоссальных размеров. Несмотря на это, у нее получилось справиться с последствиями, а в 2015 году Левински выступила на конференции TED с лекцией «Цена стыда», рассказывая о пережитом опыте.
Кибербуллинг может привести к трагичным последствиям не только для ментального состояния жертвы. В 2011 году двадцатилетний десантник из Сочи Владимир Голубов повесился на турнике в одном из городских дворов.
До самоубийства молодого человека довела травля со стороны бывшей девушки: она создала фейковый аккаунт в социальных сетях и начала распространять слухи об ориентации Голубова, чтобы отомстить за расставание. Голубов не выдержал оскорбительных комментариев, а девушка попала на скамью подсудимых за доведение до самоубийства.
Кибербуллинг может произойти даже в рабочем пространстве — и превратиться в сталкеринг
Михаил (имя изменено) — разработчик в международном IT-стартапе. Уволиться с предыдущего места работы его вынудило бездействие начальства и окружающих после того, как в течение пяти месяцев он был объектом травли со стороны коллег.
«Я не могу точно определить событие, с которого все началось. Я только устроился в компанию, на собеседовании меня охарактеризовали как перспективного специалиста, которому, тем не менее, предстоит работать немного усерднее на начальных этапах, чтобы соответствовать уровню команды. Тогда меня это не смутило», — вспоминает Михаил.
Первые несколько месяцев Михаил посвящал рабочим задачам все свободное время — очень хотелось быть на одном уровне с коллегами. Команда отдела из пяти человек с уважением относилась к его усердию: делились опытом, отвечали на вопросы и помогали с некоторыми задачами. При этом Михаил старался наладить и дружеские отношения: активно участвовал в корпоративных неформальных мероприятиях, поддерживал контакт во время ланчей и кофе-брейков. Он описывает себя как гибкого и коммуникабельного человека, уточняя, что ни разу не допускал в адрес коллег обесценивающего поведения.
На третий месяц работы Михаилу показалось, что у него, наконец, получилось влиться в коллектив: рабочие задачи стали занимать меньше времени, начальство стало положительно отмечать его результаты на общих встречах и созвонах. Именно в этот момент отношения с коллегами по команде стали портиться.
«Перед тем, как начать работу над новым проектом, начальство внезапно выбрало меня ответственным — так я впервые стал курировать работу нашей команды. Сначала я почувствовал радость: все-таки было время, когда я работал 24/7, чтобы показать достойный результат на уровне более опытных коллег.
Спустя несколько дней я получил письмо на корпоративную почту с неизвестного адреса. Автор настоятельно просил отказаться от руководящей роли в проекте, намекая, что я не справлюсь и подведу всю команду. Было неприятно, но я решил проигнорировать это и продолжал работать как ни в чем не бывало. Через день пришло еще одно письмо с тем же требованием, написанное в откровенно угрожающем тоне. Впоследствии такие письма стали приходить несколько раз в неделю», — рассказывает Михаил.
Молодой человек начал подозревать кого-то из команды в тот момент, когда заметил, что работа не клеится: коллеги срывали дедлайны под благовидными предлогами, допускали очевидные ошибки в работе, явно не соответствующие уровню их экспертизы, отмалчивались на собраниях. Общение вне рабочих задач постепенно сошло на нет. Михаил пытался напрямую обсудить проблемы, однако команда делала вид, что все в порядке и он просто выдумывает, требуя от них больше, чем необходимо.
«После 10 письма мне начали писать с фейковых аккаунтов в социальных сетях: в Инстаграме (компания-владелец Meta признана экстремистской на территории РФ), Твиттере, Фейсбуке, ВКонтакте. Я блокировал отправителей, но на один заблокированный аккаунт будто бы возникали несколько новых.
Содержание сообщений было примерно одним и тем же: мол, я — выскочка, состою в отношениях с начальством и именно поэтому получил статус тимлида на проекте, мне стоит уйти из компании, пока со мной не произошло чего-то плохого», — перечисляет Михаил. Иногда отправители намекали, что знают домашний адрес Михаила, использовали в текстах персональную информацию о молодом человеке, которой он делился при неформальном общении с коллегами.
Михаил вспоминает, что после трех месяцев такой травли его состояние начало ухудшаться: появились проблемы со сном, повысился общий уровень тревожности, работа перестала приносить удовольствие, а качество выполнения задач существенно снизилось.
«Когда начальство спросило, в чем дело, я прямо рассказал о ситуации и о том, что подозреваю саботаж со стороны членов команды. Босс пообещал разобраться, но на деле ничего не изменилось, хотя я точно знаю, что какая-то беседа была: в одном из очередных сообщений, отправленных незадолго после этого, меня назвали «крысой».
В итоге, я кое-как закрыл проект практически в одиночку и поспешил уволиться. В конце последнего рабочего дня нашел на столе конверт: в нем было письмо с текстом, вроде, «наконец-то послушался и принял правильное решение» и распечатанная фотография, сделанная откуда-то из кустов возле моего дома, на которой я захожу в подъезд со своей девушкой».
Травля может принимать неочевидные формы и серьезно влиять на качество жизни жертвы
Мария (имя изменено) признается, что ей до сих пор сложно назвать кибербуллингом то, что произошло с ней несколько лет назад: «Настоящий буллинг кажется чем-то более страшным, несмотря на то, что я подверглась травле в течение года».
Инициатором травли выступила бывшая девушка на тот момент парня Марии — все они знали друг друга, так как учились на одном факультете. До того, как Анна (имя изменено) узнала об отношениях Олега (имя изменено) и Марии, она уже допускала грубые высказывания в его сторону на своей странице в социальной сети.
Узнав об отношениях Олега и Марии, Анна обновила статус в социальной сети: в нем она желала Марии «поскорее залететь». «Когда мне прислали скриншот этого статуса, меня начало трясти. Я плакала и чувствовала несправедливость, ведь я не сделала ничего, чтобы спровоцировать такое поведение. Даже сейчас мне сложно и волнительно говорить об этих событиях», — вспоминает Мария.
Затем Анна начала атаковать Марию в постах на собственной странице: обсуждала внешность, косвенно упоминала ее и Олега в текстах и сторис, намекала на то, что Мария на самом деле увела молодого человека и не заслуживает любви, постила картинки с оскорбительным подтекстом. В оффлайне девушка не высказывала никаких претензий, но всем, включая Марию, было ясно, о ком именно идет речь.
«В какой-то момент я отписалась от аккаунтов Анны повсюду, но все равно, время от времени, возвращалась на ее страницы, замечала посты и не могла избавиться от мыслей об этом. Меня тревожила реакция Олега на происходящее: сперва он успокаивал меня, но потом раздражался, говоря, что я придаю всему слишком большое значение. Это расстраивало и будто обесценивало все мои переживания, а еще провоцировало мысли, что это со мной что-то не так».
Мария далеко не сразу приняла мысль, что на самом деле «что-то не так» было с Анной: при разговорах о ситуации она испытывала стыд и тревогу, а заходя на страницу Анны, чтобы проверить, появился ли очередной пост, чувствовала себя так, будто совершает преступление. Даже если Марии удавалось сдерживать себя, информация о публикациях Анны все равно доходила до нее через общих знакомых. Так продолжалось целый год.
«Внешне я пыталась делать вид, что мне все равно, но, на самом деле, чувствовала себя очень незащищенно и даже виновато. Олег никак не пытался мне помочь», — рассказывает Мария.
Однажды знакомый скинул ей скриншот сторис Анны: девушка обсуждала с подругой свой внешний вид. На скриншоте была видна реплика: «Олегу следует пожалеть о своем выборе, ведь ему досталась девушка с уродливым носом». Мария вспоминает, что в тот момент испытала сильную злость, показала скриншот Олегу, но не встретила от своего партнера никакой поддержки, кроме недоумения, зачем с ней вообще делятся такими вещами.
«После этого я перестала чувствовать себя беззащитной, но появилось чувство гнева. На следующий день я ехала в университет и мне казалось: если я встречу Анну в коридоре или аудитории, я, как минимум, накричу на нее. Через несколько дней мы пересеклись на выездном вузовском мероприятии. Во время неофициальной части я впервые дала отпор физически — до этого я ни разу не вступала с Анной даже в дискуссию и, в целом, замалчивала всю эту историю.
Мы с Олегом возвращались в помещение с улицы и пересеклись с Анной. Краем глаза я заметила, что она показывает мне средний палец. Олег пожал плечами и ушел, а я замерла и продолжала на нее смотреть: я не могла услышать, что именно она произносит, так как очень громко играла музыка, но по губам прочитала «пошла ты ***** (к черту)». В тот момент во мне все закипело: я вспомнила, как весь год чувствовала страх и вину, хотя не сделала ничего плохого. Я подошла к ней и с силой оттолкнула к стене».
Мария вспоминает: гнев был настолько сильным, что еще немного — и она могла бы ударить Анну. Ей удалось сдержаться и уйти в противоположном направлении. Мария не могла успокоиться еще полчаса, думая, что Анна догонит ее: девушка периодически угрожала дракой. После этого травля закончилась, однако для Марии история не завершилась.
«Увидев в публичном поле информацию о травле в сети активистки Беллы Рапопорт, я опубликовала рассказ о собственном опыте. Мне было важно поговорить об этом, потому что больше всего задевал тот факт, что все окружающие пытались убедить меня: ничего страшного не происходит.
Кроме того, у нас с Анной была общая близкая подруга, и однажды, спустя время, она рассказала мне, что Анна считает, будто мне следует перед ней извиниться. Меня это возмутило, а подруга подчеркнула, что устала быть «третьей» в этом конфликте. Это ранило меня и мы отдалились.
Мне до сих пор сложно вспоминать ситуацию, кажется, что я преувеличиваю, хотя и понимаю, что это была действительно травля. Все время я чувствовала себя очень одиноко: среди самых близких не нашлось людей, которые были бы готовы признать значимость моих переживаний и принять их».
Мария подчеркивает: бездействие окружающих дает агрессору дополнительное пространство и возможность для травли. При этом, универсального способа повлиять на агрессора нет — буллинг заканчивается в тот момент, когда человек сам перестает быть его инициатором.
