Семья моего отца переехала в США в 1930-е годы. Евреи, они бежали от нацистов. Моя жизнь сложилась хорошо, и, думаю, я должен быть благодарен за то, что все так получилось.
Тем не менее я не могу не задумываться над тем, как бы выглядел наш мир, если бы Второй мировой войны и Холокоста не было.
Все те люди, которые тогда погибли — у них родились бы потомки, которые и сегодня были бы живы? И их жизнь сложилась бы так же удачно, как и у меня? Возможно, я даже дружил бы с кем-то из них или был бы их соседом? Да и родился бы я в том, предполагаемом варианте мира без войны?
Когда люди размышляют о катастрофах, принесших много жертв, они почти всегда думают о непосредственном ущербе: более 50 млн человек погибло во Второй мировой, около 15 млн — в Первой мировой, а при землетрясении 2010 года в Гаити — около 160 тысяч.
Но эти цифры ничего не говорят о долгосрочном ущербе — о людях, которые могли бы продолжать жить, а не живут, о том, каким бы был наш мир без глобальных трагедий.
Такие последствия труднее задокументировать. Однако это не делает их менее важными.
Действительно, если мы отойдем на шаг и посмотрим на долгосрочные обстоятельства, то увидим, что некоторые катастрофы — самые крупные из них — можно поставить в один ряд с самыми важными событиями в человеческой истории.
66 млн лет назад Мел-палеогеновое вымирание (мел-третичное, мел-кайнозойское, K-T вымирание, одно из пяти так называемых «великих массовых вымираний», на границе мелового и палеогенового периода. — Прим. переводчика) стерло с лица Земли всех динозавров и освободило место на нашей планете для млекопитающих — в том числе и для нас, людей.
Задолго до этого, примерно 2,5 млрд лет назад, так называемая Кислородная катастрофа (глобальное изменение состава атмосферы Земли, произошедшее в самом начале протерозоя, в период сидерий. — Прим. переводчика) уничтожила почти все анаэробные организмы и создала условия для нас, дышащих кислородом.
Если бы этих двух катастроф не случилось, то людей и многих других видов, ныне существующих на Земле, скорее всего, просто не было бы.
Вот почему я и другие исследователи, изучающие глобальные катастрофические риски, считают, что одним из главнейших приоритетов в XXI веке должно стать недопущение подобного развития событий.
Деятельность человека превратила нашу эру в одну из самых опасных в истории планеты. И если мы посмотрим на то, какое воздействие мы окажем на тысячелетия вперед, то поймем — речь идет не только о сохранении жизни людей сегодня, речь идет о защите нашего будущего, нашего потенциала и миллиардов наших потомков, чья жизнь может навсегда измениться.
В каком-то смысле сегодняшнее воздействие человека на планету — это как быстрый рост организмов, когда-то приведший к Кислородной катастрофе.
Та катастрофа была вызвана кислородным фотосинтезом получивших распространение цианобактерий. В процессе фотосинтеза в атмосферу выделяется кислород. Цианобактерии делали это в таких масштабах, что кислорода в атмосфере стало слишком много — анаэробные организмы просто не могли с этим справиться и гибли.
Люди стали первыми на Земле существами, которые развивают науку, технологии, сельское хозяйство и промышленность. И делаем мы это в таких масштабах, что уже сейчас погубили множество других видов. И если не будем осторожны, то погубим и себя.
Перечень зависящих от человека катастрофических рисков всем хорошо знаком: ядерное оружие, глобальное потепление вместе с другими экологическими потрясениями, пандемии, сотворенные в биотехнологических лабораториях, вышедший из-под контроля человека искусственный интеллект и некоторые другие, последствия которых известны нам только по фантастическим фильмам.
Если мы не сможем избежать настоящей катастрофы, вред от нее может быть необратимым.
На самом деле это не просто перечень — это сеть взаимосвязанных рисков. Например, глобальное потепление может дестабилизировать нашу цивилизацию, ослабив ее перед лицом других возможных катастроф (об этом чуть ниже).
И всё это — вдобавок к постоянному риску природных катастроф, таких как столкновение Земли с астероидом, извержение вулкана или всего вместе (комбинация, которая, возможно, погубила динозавров).
В большинстве катастрофических сценариев трудно предсказать, чем они обернутся для человечества.
Нас сейчас 7,6 миллиарда, мы рассеяны по всей планете, мы научились приспосабливаться к самым разным обстоятельствам и условиям, поэтому велика вероятность того, что, по крайней мере, некоторые из нас выживут.
Но какой будет жизнь этих выживших — большая тайна. Над ее разгадкой мы с коллегами поработали и недавно опубликовали результаты исследования, которое назвали «Долгосрочные траектории человеческой цивилизации».
Суть исследования состояла в том, чтобы попытаться понять, как будет выглядеть наша цивилизация (и жизнь наших прямых потомков) через миллионы, миллиарды и даже триллионы лет.
И хотя невозможно точно спрогнозировать, какую форму обретет человеческая цивилизация через такое огромное (да и не такое огромное тоже) количество лет, мы, тем не менее, можем прийти к некоторым общим заключениям.
Если человечеству удастся избежать катастроф (или мы сможем быстро восстановиться после них), то тогда у нас впереди — сияющее будущее. Будущее, обогащенное преобразующими технологиями и выходом за пределы Земли.
Но если мы не сможем избежать настоящей катастрофы, вред от нее может быть необратимым.
Катастрофа, которая приведет к истреблению человечества, естественно, будет означать конец нашей цивилизации. Но даже если часть людей выживет, человечество в целом уже вряд ли достигнет такого же уровня развития, как сейчас.
Сельское хозяйство и промышленность особенно важны для восстановления. Чтобы лучше понять, как катастрофа может изменить будущее, давайте рассмотрим один пример: мировая ядерная война, в которой участвуют все ядерные державы — Китай, Франция, Индия, Израиль, Северная Корея, Пакистан, Россия, Великобритания и США.
Только очень масштабная война способна втянуть в боевые действия все эти государства. Более вероятный сценарий — участие в ней только России и США, которые сообща владеют более чем 90% мирового ядерного арсенала.
Но рассмотрим все же самый худший сценарий. Даже при нем большая часть планеты все-таки избежит разрушений.
В частности, в Африке и Латинской Америке много стран, которые не являются союзниками или врагами ни одной из нынешних ядерных держав.
Граждане этих государств, скорее всего, останутся целы — так же, как и те, кто живет в странах, обменявшихся ядерными ударами, но в местах, далеких от военных объектов или больших городов.
Мир, в котором окажутся выжившие, изменится очень быстро. Вдобавок к общественной и политической неразберихе будут утрачены многие ключевые элементы экономики.
От голода, причиной которого станет ядерная война, умрут многие - возможно, даже больше, чем от ядерных ударов.
Глобальные торговые сети уверенно себя чувствуют в отработанной схеме действий в обычных условиях, но теряются при малейших сбоях системы. А сбои от ядерной войны нельзя будет назвать «малейшими».
В первые же недели (а может быть, и дни) после ядерных ударов население Земли ощутит дефицит товаров потребления, запчастей и многих других элементов нормальной жизни, без которых промышленная инфраструктура окажется парализована.
Довольно скоро начнут проявляться последствия для глобальной экологии. Ядерные взрывы настолько мощны, что пыль и пепел от горящих городов поднимутся в стратосферу (второй слой атмосферы в 7 км над поверхностью Земли на полюсах и в 20 км на экваторе).
Стратосфера лежит над облаками, так что всё, что поднимется туда, уже не смыть дождем. В течение нескольких месяцев загрязнение распространится на всю планету и останется на годы.
Оно будет закрывать солнечный свет, охлаждая поверхность Земли, уменьшая количество осадков — а все это очень плохо для сельского хозяйства.
От голода, причиной которого станет ядерная война, умрут многие по всему миру — возможно, даже больше, чем от самих ядерных ударов. Но кто-то выживет и здесь.
У человечества существуют запасы продовольствия, которые помогут некоторым остаться в живых и дождаться времени, когда небеса над планетой очистятся.
Это, конечно, при условии, что запасы останутся нетронуты в ходе ударов.
Сочетание мирового голода и разрушений после войны — серьезное испытание для цивилизации. Тем не менее, вполне возможно, что выжившим удастся поддерживать образ жизни, близкий к тому, к которому мы привыкли сейчас.
Но, учитывая все обстоятельства, в которых окажутся люди, будет вполне объяснимо, если наша цивилизация придет в упадок и исчезнет, как это уже происходило с предыдущими цивилизациями, от Египта до острова Пасхи.
Как видим, катастрофы часто взаимосвязаны. Последствия могут длиться многие годы.
Ядерная война — это не просто ядерная война. Это разруха в экономике и сельском хозяйстве.
Степень сопротивления цивилизации разрушительным факторам зависит и от того, насколько она уже была ослаблена — например, глобальным потеплением и прочей экологической деградацией.
Ядерная война может спровоцировать дальнейшие катастрофы — например, пандемию (из-за разрушения системы здравоохранения) или геоинженерную катастрофу (что приведет к ускорению изменений климата). Такой сценарий мы с коллегами назвали «двойной катастрофой».
Поэтому важно изучать катастрофы не по отдельности, а в их сочетании друг с другом.
У меня часто спрашивают, риск какой катастрофы наиболее высок, но это неправильный подход. Мы стоим перед системой взаимосвязанных катастрофических рисков, а не перед набором отдельных рисков.
Для оценки системы и для выработки наиболее эффективных путей сопротивления ей мы с коллегами разработали концепцию комплексной оценки катастрофических рисков.
Независимо от того, что повлечет за собой та или иная катастрофа, встает вопрос: а что будет дальше? Если человечество вымрет, то ответить, конечно, легко: нашей цивилизации конец.
Но если кто-то все же выживет, то ответ не так прост.
Если цивилизация прекратит функционирование, то оставшиеся в живых будут предоставлены самим себе — им придется самим заботиться о своем здоровье и всем остальном.
Сегодня большинство людей живет в городах, им будет трудно научиться, допустим, выращивать хлеб. (Спросите себя: вам известно, как выжить в мире, где отсутствуют привычные нам всем магазины, электричество, отопление и проч.?).
Ирония ситуации состоит в том, что самыми успешными в пост-катастрофном мире будут крестьяне, ведущие натуральное хозяйство, ныне принадлежащие к самому бедному населению Земли.
Одной из главных задач уцелевшей части человечества станет репродуктивность. Оставшееся население должно быть достаточно большим и достаточно единым для того, чтобы обеспечить появление новых поколений землян. Иначе люди рано или поздно вымрут.
Ученые полагают, что для того, чтобы поддерживать генетически жизнеспособную численность населения, необходимо от 150 до 40 000 человек. Чем более благоприятны условия, тем меньше людей требуется.
Жизнь в пост-катастрофном мире будет осложняться еще и тем, что большая часть природных ископаемых и других ресурсов уже выбрана и использована человечеством. Да и промышленные загрязнители будут еще долго оставаться в атмосфере и почве (вдобавок к последствиям ядерной войны).
Мегаполисы, между тем, можно рассматривать, как склад полезных материалов — например, стали.
С другой стороны, некоторые энергетические ресурсы никуда не денутся — например, энергия ветра и гидроэнергия.
Планирование действий на случай катастроф будущего может выглядеть абстрактным занятием, далеким от проблем, которые нам приходится решать сегодня.
Но важно признать: действия, которые мы предпринимаем сегодня, способны повлиять в долгосрочном плане на пути нашей цивилизации.
Практически мы сегодня выбираем, у кого будет шанс выжить, и какой будет эта жизнь.
Чтобы легче было понять важность этого, представьте, что в мире никогда не было ни Холокоста, ни Второй мировой войны.
В таком мире люди, погибшие в катастрофе середины XX века, были бы живы и, возможно, прожили бы долгую, счастливую жизнь. В нашем мире этих людей нет.
Конечно, нам не под силу вернуться в прошлое и изменить события. Но мы можем изменить то, что мы делаем прямо сейчас — чтобы избежать будущих катастроф. Особенно таких, которые могут повлиять на будущее всей человеческой цивилизации.
Для наших потомков важно, чтобы у нас это получилось.
Сет Баум — исполнительный директор Института риска глобальной катастрофы, аналитического центра, изучающего экзистенциальные риски. Оригинал статьи
Это тоже интересно: