Несбывшаяся детская мечта
Вообще-то Мария Рукавишникова мечтала стать врачом. В пять лет брала у себя кровь и изучала ее с помощью микроскопа. Его принесла из больницы мама — медработник. В старших классах Мария не бросила эту затею, начала нарабатывать стаж для поступления в мединститут. Нужно было убираться в операционных, помогать в лабораториях.
«Мы жили в Йошкар-Оле, республика Марий Эл, куда папа попал по распределению, — рассказывает Рукавишникова. — Это глубинка, где стать отличным врачом, номером один почти невозможно. Поэтому я поступала в медицинский в Нижнем Новгороде. Мне не хватило одного балла».
Девушка расстроилась, и родители сразу предложили другой вариант — пойти на экономический факультет Марийского технического университета. «Экономист — хорошая специальность, 'хлебная'», — рассуждали они.
Девушка отучилась первый курс и снова поехала поступать в «мед», уже в Москву. И снова не прошла. «Вся энергия ушла в высшую математику, — грустно улыбается Мария. — Для меня это стало трагедией».
Окружающие на это реагировали плюс-минус одинаково: советовали закончить экономический, выйти замуж, родить. Универсальный рецепт женского счастья 90-х.
«В 1992 году было нормой удачно выйти замуж и заниматься семейным бытом, — вспоминает Мария. — Но у меня внутри все бурлило: как вырваться?! Может, еще раз в медицинский?!»
Но Мария продолжила учебу. Каждый год обучения все больше отдалял ее от медицины как от науки. Учеба в университете не оставляла времени на углубленную подготовку к физике и химии, а требования к абитуриентам и программа для поступления становились сложнее. Бросать университет на середине пути Марии было обидно.
Учеба шла своим чередом, девушка вышла замуж, родила сына. А на 4 курсе вдруг заинтересовалась экономическим анализом. После защиты диплома ее пригласили работать на кафедру Экономической теории. Она согласилась. Чтобы сделать карьеру, нужно было защитить диссертацию, стать доцентом, затем профессором.
Преподавание и страх перед мужчинами-студентами
Первая ступенька — позиция стажера-преподавателя — оказалась скользкой. На лекции приходили в основном мужчины, которые смотрели на вчерашнюю выпускницу с иронией, а иногда и с издевкой. Мария была старше студентов всего на пять лет.
«Аудитории были по 150 человек. Сначала было не по себе, боялась войти в аудиторию. Поначалу компенсировать внутренний страх приходилось за счет строгого и громкого голоса, уверенной походки. Иногда перед выходом на лекцию 'присаживалась на дорожку'».
Как преподаватель Мария пошла своим путем: старалась минимизировать теорию и развивать практику. Но практические занятия оказались самыми сложными. Полтора часа нужно было чем-то занимать студентов, давать интересные задачи. Из-за этого девушка постоянно боялась прийти неподготовленной.
«Первые лекции приходилось писать по ночам», — вспоминает Мария. Тогда ее сын начинал делать первые шаги. Но ей нужно было посвящать большое количество времени разработке сценариев и лекций. Параллельно девушка поступила в аспирантуру, взялась за диссертацию.
C каждым годом становилось легче, удалось отработать подачу материала и чистоту речи. Спустя десять лет один из студентов написал ей: «Мария Евгеньевна, помню ваши лекции по фондовым рынкам!».
Погружение в технологии и работа в IBM
Карьера в университете складывалась до тех пор, пока не понадобились деньги. На кафедре платили совсем немного — около 2,5 тысяч в месяц. Знакомые предложили Марии раскрутить компанию «Аквариус», которая продавала компьютерную технику. Нужно было бегать по клиентам, проводить мероприятия.
Однажды Рукавишникова собрала на большой конференции заказчиков и партнеров. «Для Йошкар-Олы это было событием, а для маленькой компании тем более, — вспоминает она. — Много сил было вложено в наружную рекламу, макеты делала сама. Аренда, оформление главной сцены театра, ее техническое оснащение — тоже сама».
Также Мария сама писала пресс-релиз о мероприятии, знакомилась с журналистами и приглашала клиентов — рассылала письма по факсу или передавала при личной встрече. В итоге на самой конференции представители из Москвы были в шоке: как одна девушка могла провести это все?
В качестве поощрения сотрудницу пригласили в Москву на тренинг по продажам. И предложили там же остаться. В столице Мария занималась маркетингом, госзаказчиками, выступала на конференциях. Так ее и заметили в IBM, гиганте в области IT и электроники.
«В IBM работают люди с техническим бэкграундом, а не с мечтой стать хирургом, — намекает на себя Мария. — За что я признательна культуре корпорации — тебя не бросают. Помогали, по каждому продукту была книга, в которой понятно написано о технологиях».
Марии часто приходилось выступать перед инженерами. Однажды от стресса она отключилась и поняла, что речь произносится сама по себе. «Уникальный случай, когда я видела себя сверху, — признается Рукавишникова. — Думала, что сошла с ума».
Через полгода Марию отправили на предпродажи софта IBM для крупных компаний. Она долго изучала продукты, училась про них рассказывать, осваивала технику продаж, чтобы пробиваться к топ-менеджерам с предложениями. В итоге Мария стала лучшим продавцом, заполучила крупных заказчиков — Роспатент, МИД.
В конце нулевых Мария получила предложение — начать развивать ИТ в Пенсионном фонде. Отказаться было трудно, и скоро Рукавишникову назначили советником заместителя председателя правления Пенсионного фонда.
Трансформация Пенсионного фонда
Работы было вагон: оценить состояние дел, собрать команду, продумать стратегию и начать трансформацию. «Пенсионная система России — очень 'живой организм', — объясняет Мария. — Любые изменения в пенсионной системе, определяемые Правительством, тянут за собой изменения бизнес-процессов в ПФР. А значит, нужно менять и ИТ».
Рукавишникова должна была провести оптимизацию. А именно — поработать c архитектурой автоматизированной информационной системы ПФР так, чтобы увеличить скорость обработки данных. И заодно снизить стоимость обслуживания системы. Для этого команде Марии приходилось работать на износ, 24/7.
Тогда Мария окончательно трансформировалась из врача по призванию в технического директора. Этому поспособствовала «адски сложная работа»: разработка автоматизированной информационной системы, аудит, работа с консалтинговой компанией PwC.
Передышка и знакомство с YotaPhone
На тот момент Мария была второй раз замужем, у нее в семье ожидалось прибавление. Когда родилась дочь, Рукавишникова рискнула карьерой и ушла из фонда. Ей хотелось побыть с ребенком, потому что старшему сыну она уделяла мало внимания.
Некоторое время Мария посвящала исключительно дочери, но без дела сидеть не могла. Ударилась в ландшафтный дизайн, переделала свой загородный участок. Знакомые удивлялись и спрашивали, когда же она выйдет из «состояния мамы» и пойдет на работу.
«Меня звали в Microsoft, в HP, PWC, — перечисляет Рукавишникова. — А я понимала, что мне нужен другой рывок».
И тут в 2013 году Марию заинтересовал проект YotaPhone — ей понравилась идея телефона с двумя экранами. Она с боем пробилась на собеседование к Владиславу Мартынову, сооснователю Yota Devices. Они долго спорили о маркетинге и продвижении YotaPhone. Работать с Мартыновым она не стала, зато поняла, что ее зацепила корпоративная электроника.
«YotaPhone мог стать корпоративным смартфоном, — считает она. — И неважно, что комплектующие иностранные. Главное — 'мозги' в России». Но успеху YotaPhone помешала путаница с целевыми аудиториями. Была попытка одновременно выйти на корпоративный рынок и потребительский премиум-сегмент при явных трендах в сторону среднего и низкого ценового сегментов.
Заявления о превосходстве «русского» смартфона над «яблочным», который уже захватил рынок, рассеялись как туман уже в конце 2014 года. Команда отрапортовала об итогах продаж, оказалось, что цель «подвинуть мировых гигантов» не была достигнута».
«Идея казалась сумасшедшей»
Мария «зависла» дома. Муж посоветовал ей бросить собеседования и подумать о своем бизнесе. Мария начала размышлять, как связать смартфоны с корпоративной инфраструктурой, чтобы пользователю было удобно. Тогда эта затея казалась самой Марии чуть ли не безумной.
«Бизнес, связанный с железом, часто называли убийством — на рынке очень высокая конкуренция, — объясняет она. — Но до сих пор меня это не пугает. Конечно, небольшой компании сложно соревноваться с гигантами. Не работает эффект масштаба, выход на рынок стоит дорого. Но я всегда считала, что фактор международного разделения труда никто не отменял. И отсутствие российских компонентов не должно становиться барьером».
Чтобы проверить свою гипотезу, Мария обсудила вопрос с знакомыми из Oracle, IBM, Microsoft и МФТИ — реально ли создать умное корпоративное место, когда все понятно и «склеено». Коллеги поддержали начинающую бизнесвумен.
По замыслу Марии, «склеить» смартфоны с корпоративной системой должно одно небольшое устройство. Выбор пал на стационарный телефон c трубкой, он же док-станция. С его помощью сотрудник может входить в свою учетную запись и работать из любого места в офисе. Или из коворкинга, если там установлен такой аппарат.
Смартфон выступает как «паспорт», который дает войти в систему. Нужно приложить гаджет к док-станции и все. Человек получит доступ ко всем своим файлам, почте и так далее. Помимо смартфона ключом может быть специальный токен, карта доступа и даже отпечаток пальца.
Мария показала проект двум потенциальным заказчикам, он им понравился. Тогда начался поиск денег, чтобы сделать первый прототип. И поиск команды — радиоэлектронщика, промышленного дизайнера, программистов. Для надежности всех искали среди знакомых и бывших коллег.
«Вначале было 1,5 млн рублей, — вспоминает Рукавишникова. — На них мы оформили патент, сделали прототип, первую версию прошивки и напечатали корпус на 3D принтере. Нас было трое — будущих учредителей компании, загоревшихся идеей и поддержавших меня». Все трое вложили в компанию свои накопления.
Офиса не было, поэтому команда работала где придется. Кто-то включался в процесс ночью из дома уже после основной работы. Мария перемещалась между офисами знакомых и партнеров, часто работала из дома. А совещания проводили в кафешках. Бизнес решили назвать «Гетмобит», чтобы подчеркнуть мобильность.
Чуть ли не самым сложным оказался вопрос дизайна. Он менялся от прототипа к прототипу, Мария ходила по магазинам техники в поисках идеального цвета и стиля. «Из-за моего перфекционизма даже пришлось сдвинуть выпуск инженерной серии», — говорит она.
Производят частично в Китае, частично в России
Сейчас док-станции потихоньку появляются в офисах: их тестируют 25 организаций, частных и государственных. Уже заказали 5 тысяч устройств. Для сравнения, столько же продали Яндекс. Станций за первые два месяца после релиза.
Всего «Гетмобит» планирует выпускать 20 тысяч устройств в год. Производство не обошлось без Китая: там изготавливают печатные платы и отливают корпуса док-станций. Все остальное делают в России в городе Дубна. Там находится особая экономическая зона.
«Мы выбрали именно Дубну из-за того, что тут таможенный терминал. А нам необходимо ввозить комплектующие. Тут и помещения, подходящие для производства. В них находятся лаборатории, зоны тестирования для наших устройств».
За счет льгот в этой зоне стартап неплохо экономит. Например, режим свободной таможенной зоны позволяет растамаживать партии комплектующих по частям. И платить налог по частям тоже.
Но поначалу компании приходилось «пользоваться» другой таможней, в Шереметьево. Там самая первая партия док-станций, которую c нетерпением ждала вся команда, застряла на четыре месяца.
«Таможенники не понимали, что 'Гетмобит' ввозит и как это декларировать, — вспоминает Рукавишникова со смехом. — Кто-то высказался, что продукция настолько инновационна, что сложно определить код. Теперь я могу со 100-процентной уверенностью считать, что мы инновационная компания».
Про Россию, инновации и проблемы
«Люди не верят, что в России можно сделать крутой гаджет. И поэтому не верят, что мы не картонные инноваторы, а настоящие. В целом наше общество готово к переменам, но все слишком медленно внедряется в масштабах страны. Мы как в мультике 'Зверополис' (ленивец медленно работал и получил прозвище 'Блиц, скорость без границ' — Ред.). Мне кажется, я живу в этом времени».
Но я оптимист и верю в мечту, что из нашей страны не «вывезут» весь капитал, включая интеллектуальный, что государственный монополизм — это мне просто показалось. И найдутся люди, кто повернет этот «тренд» в обратном направлении, создавая условия для конкуренции.
Верю, что недоступность кредитов для тех, кто их созидает — это случайная ошибка, и буквально завтра меня завалят дешевыми кредитами с выгодной процентной ставкой».
***
В будущем «Гетмобит» планирует выйти за рубеж, поэтому свое устройство команда привезла в Барселону на MWC в прошлом году. Стартаперы хотели донести до иностранцев, что не только HP и IBM умеют делать технологии.
«Чтобы быть убедительнее и показать, на какой уровень мы претендуем, на презентации я достала швейцарский нож. Хотела провести аналогию по многофункциональности и качеству. Это произвело на людей впечатление».
Для Марии все это — не просто бизнес. Это школа жизни и временами даже выживания. Чтобы разобраться во всем, нужно много знаний, поэтому бизнесвумен непрерывно читает.
«Сейчас на моем столе много разных книг — настольная книга финансового директора и 'Решения проблемы инноваций в бизнесе' Клейтона Кристенсена. И даже басни Эзопа. Приходится постоянно переключаться, погружаться в разные темы. Но я — оркестр. И я слышу, как все играют».
Это тоже интересно:
-
«Талантливые люди у нас более конечны, чем нефть и газ». Женщина, которая создает в России беспилотный автомобиль
-
За Алферовым и Перельманом: ученые, которые двигают вперед российскую науку
-
«Декольте, короткие шорты, заигрывания на стримах приносят профит, и это печально». Стримерши — о донатах, хейтерах и сексизме