11 апреля 1976 года на очередном собрании «Клуба самодельных компьютеров», проходившем в помещении детского сада в городке Атертон в Калифорнии (использовавшийся раньше гараж основателя клуба Гордона Френча был уже тесноват), состоялась презентация новой машины, собранной двумя молодыми энтузиастами. Звали их Стив Возняк и Стив Джобс, а устройство с клавиатурой от телетайпа и закрепленной на фанерке материнской платой получило название Apple I.
Дальнейшая история известна, кажется, всем — а спустя четверть века владение продукцией фирмы Джобса и Возняка стало признаком определенного (и весьма высокого) социального статуса. Но на излете второй декады XXI века ситуация вновь меняется — портал iz.ru разбирался почему.
Полна коробушка
Самый первый компьютер Apple, поступивший в продажу спустя три месяца после торжественной презентации по цене $666,66 (никаких оккультных коннотаций — просто Возняку «нравились повторяющиеся цифры», а еще розничная цена была ровно на треть выше оптовой в $500, как он признавался в своей автобиографии «Подлинная история Apple: Стив Джобс и я»), стал подлинной революцией в только зарождавшейся индустрии.
Во-первых, у него впервые появилась клавиатура — во всех предыдущих опытных моделях микрокомпьютеров вроде собранного в 1974 году инженерами фирмы MITS Altair 8800 ввод осуществлялся при помощи набора тумблеров. Во-вторых, его можно было напрямую подсоединить к телевизору, выполнявшему роль монитора, — конкуренты предлагали вывод данных на телетайп через дополнительный внешний интерфейс или довольствоваться расшифровкой сигналов, мигающих на передней панели светодиодов (как у того же Altair 8800).
Эти напоминавшие оборудование из сериала «Стар Трек» устройства, пожалуй, выглядели посолиднее изделия Возняка и Джобса — ведь у него вовсе не было корпуса. И примерно 170 проданных за год производства экземпляров Apple I пользователи «упаковывали» на свое усмотрение — известны версии, встроенные внутрь старого чемодана (очевидное влияние шпионских фильмов), в самодельных деревянных и плексигласовых корпусах (такой прозрачный компьютер в рабочем состоянии хранится в сиэттлском музее Living Computers; впоследствии креатив был подхвачен дизайнерами Apple для модели iMac G3).
Признак успеха
К 1990-м персональные компьютеры стали обыденными — но по-прежнему довольно дорогими — устройствами. Неудивительно, что они воспринимались как статусные предметы потребления; владение «персоналкой» воспринималось как признак успеха и достатка. Любопытно, что в то время разницу между машинами с архитектурой IBM PC и Apple понимали по большому счету лишь профессионалы — для рядового потребителя и те, и другие были всё еще таинственными, но, несомненно, престижными «ящиками», в России стоившими как не очень подержанный автомобиль.
Резкое снижение цен на комплектующие для РС в середине 1990-х привело к массовой сборке компьютеров на платформе IBM. К тому же Apple, явно лидировавший на рынке в 1980-е, в следующее десятилетие заметно сбавил обороты (хотя и создавал явно опережавшие свое время продукты вроде «наладонника» Newton и не пошедшего в производство протопланшета Penlite). В результате относительно недорогие десктопы стали доступны потребителям среднего достатка.
Выпуск в 1998 году моноблоков iMac первой серии (возможно, самых элегантных по дизайну корпуса компьютеров в истории) вновь изменил правила игры. Отныне владение не просто компьютером, но «макинтошем», символизировало успешность, продвинутость и принадлежность к клубу избранных.
К тому же нельзя не признать, что по производительности «маки» G-серий 1998−2005 годов существенно превосходили РС с процессорами сопоставимой тактовой частоты, что было особенно важно для пользователей, работавших с изображениями, видео и звуком. Однако в 2006 году Apple перевел всю свою продукцию на микропроцессоры Intel Core, и главная внутренняя разница между Apple и Mac перестала быть существенной.
Тем не менее мода на «маки» продержалась еще несколько лет — особенно среди людей свободных профессий. Демонстрация светящегося надкушенного яблока на крышке ноутбука, сидя за столом в кофейне (на это же время пришлось и бурное распространение Wi-Fi в общественных местах, и падение расценок на мобильный интернет), была и консьюмеристским заявлением, и способом социальной сигнализации «свой-чужой». Приобретение «мака» и отказ от «народного» Microsoft-ноутбука знаменовали переход в более высокую социальную страту; забавно, впрочем, что многие пользователи продолжали при этом пользоваться привычной ОС Windows.
Офис в кармане
Вскоре, однако, у любителей гаджетов как способа демонстративного потребления появился новый фетиш: смартфоны. Первые iPhone, не имевшие конкурентов на рынке, мгновенно стали новым символом принадлежности к избранным. Впрочем, достаточно быстро смартфоны превратились из модной игрушки в действительно полезные — и в частной жизни, и в работе — приспособления.
При этом альтернативная платформа Android к концу 2010-х практически сравнялась по возможностям с «эппловской» iOS. Если смартфоны с первыми сборками «гугловской» ОС отчаянно «глючили» и вообще не вызывали ничего, кроме чувства некоторого недоумения, то современные телефоны под Android вполне конкурентоспособны против iPhone по функциям. И, что еще более важно, по цене — топовый Samsung или даже, страшно сказать, Huawei стоит столько же, сколько и изделие фирмы из Купертино, штат Калифорния (благо делают их всё равно в Китае).
Лишившись преимущества высокой цены, важного на «ярмарке тщеславия», «айфоны» практически сравнялись с другими марками телефонов в глазах потребителей. К тому же смартфоны оказались удобным и важным средством постиндустриального производства — от возможности мгновенной передачи данных через мессенджеры до использования графических программ, создания презентаций и текстовых документов.
Таким образом, как и компьютеры до них, смартфоны превратились из символов потребления в знаки принадлежности к группе профессионалов умственного труда. Интересно, что определяющим признаком здесь, пожалуй, служит размер экрана — чем больше, тем дороже гаджет (или ноутбук), но одновременно тем выше вероятность, что владелец использует его для работы.
Кроме того, если среди пользователей компьютеров доля MacOS в марте 2018 года составила 9,01% против 88,8% у Windows, то среди пользователей мобильных устройств 27,87% выбирают iPhone и iPad (все данные — NetMarketShare). Выделиться из «общей массы» с устройством, которое есть у почти трети других пользователей, можно, пожалуй, лишь усыпав его бриллиантами (такой вариант тоже имеет быть, но это всё же тема для отдельного разговора).
По часам
Свято место, разумеется, пусто не бывает — и роль гаджета, демонстрирующего миру успешность и богатство владельца, похоже, уже нашла нового «исполнителя». Вероятнее всего, в ближайшие годы таким устройством станут смарт-часы — при всей своей полифункциональности они всё же не могут (пока по крайней мере) полноценно конкурировать с карманными средствами коммуникации. Для предмета, служащего объектом демонстративного потребления, это скорее достоинство, чем недостаток, — ювелирные украшения или дорогие меха тоже обладают достаточно сомнительными потребительскими свойствами.
К тому же в последнее время производством смарт-часов занялись и марки, традиционно известные выпуском люксовых механических часов (TAG Heuer, Bulgari, Montblanc и другие). Сама компания Apple, первой выбросившая на рынок «умные» часы, тоже предлагает специальную модель, созданную в сотрудничестве с парижским домом Hermes. Можно предположить, что именно высокотехнологичные приборы измерения времени станут образцовыми символами престижа для потребителей из среднего класса — цена на них, даже в люксовых версиях, на порядок ниже, чем у приличной «механики».
