Почему люди коверкают язык в интернете? Это мода или необратимый языковой процесс, который происходит не только в России?
– Интернет стал зоной языковой креативности. В этом, по сути, нет ничего нового, просто новые средства коммуникации сделали процесс глобальным. Субкультурный сленг существовал веками. Теперь для его распространения нет ограничений, кроме покрытия мобильных сетей и протяженности кабелей оптоволокна. Есть очаги его возникновения — форумы и имиджборды, средства распространения — вирусный контент.
Русский язык в тренде [по всему миру] — взять хотя бы кириллические надписи на футболках.
Расширение аудитории происходит через социальные сети. В этом процессе нет ничего специфически российского. Просто в постсоветский период мы стали частью «глобальной деревни», и контекстуальные шутки могут теперь объединять людей с совершенно разным бэкграундом.
Здесь есть и свои критерии, но довольно относительные — возраст, субкультурная принадлежность (футбол, любители определенных видеоигр, аниме и прочие). Если говорить о моде, то в последнее время русский язык в тренде — взять хотя бы кириллические надписи на футболках.
Почему мы говорим «лайк», а не «нравится»? Как приживаются сложные слова типа «лайфхак»? Их даже неудобно говорить.
– Дело не только и не столько в простоте — она не главный фактор, который определяет, приживется слово в языке, или нет.
В первую очередь лингвистика учит нас учитывать контекст. Один и тот же человек в разных ситуациях и с разными собеседниками выбирает варианты «найс», «лайк» или «милый/мило» и «мне нравится».
Владение сленгом на самом деле предполагает очень развитые языковые компетенции. Человек должен уметь успешно переключать различные стилистические регистры в зависимости от целого ряда факторов, чтобы звучать уместно и достигать нужного эффекта своим словоупотреблением.
Слова «чумовой», «мобила» — маркируют человека как носителя старого сленга.
В сленге крайне важен экспрессивный компонент — иногда он вытесняет содержательный. Для сравнения можно вспомнить использование мата как «детонирующей запятой» — маркера интонационного выделения, полностью пустого содержательно.
Экспрессивный заряд слова очень быстро стирается и нуждается в быстром обновлении — вот почему сленг гораздо более динамичен, чем другие языковые пласты. «Чумовой», «мобила» — маркируют человека как носителя старого сленга, «кульные» и «рульные» словечки середины нулевых вызывают сейчас смесь смеха, неловкости и ностальгии.
Необходима некоторая дистанция, которая отделяет слова обыденного языка от ярко экспрессивно окрашенных сленговых слов. На это хорошо работают иноязычные вкрапления: «лайк» и «найс» — своего рода усиление положительной оценки, которая вкладывается в слова «милый» и «нравиться». Здесь кроется и ответ на вопрос, почему интернет-сленг может вызывать раздражение. Он всегда должен быть «в тему», стилистически уместным. Информационное пространство сегодня делает его гораздо более заметным для тех, кто вне контекста.
Можно ли сказать, что заимствования из иностранных языков напрямую зависят от образования человека и его культурного уровня? И в будущем в школе учительница русского языка скажет ученику: «Хватит хайпить!». И никто не удивится.
– С лингвистической точки зрения, заимствование — не признак нравственной деградации нации, а показатель здоровья языка, его способности адаптировать и инкорпорировать новые элементы. В процессе усвоения заимствованные слова включаются в словообразовательные процессы и следуют продуктивным моделям «принимающего языка».
Другое дело, что языковые факты можно по-разному осмыслить. Время от времени случаются настоящие «моральные паники» на тему заимствованных слов. Можно вспомнить еще полемику славянофилов и западников. Со временем поборники языковой чистоты свыклись со словами «панталоны, фрак, жилет». Сейчас никого не беспокоит, что мы используем заимствованные слова «балет» или «пальто».
Человек, получая образование, выучивает множество заимствованных терминов. О физике, театре, моде и философии невозможно составить представление и рассуждать, игнорируя иноязычную лексику.
А если немного поразмыслить над тем языковым пуризмом, который еще в XIX веке высмеивали фразой про «мокроступы и позорище», то легко можно обнаружить в нем националистический подтекст, куда более опасный, чем безобидные «лайки».
Технологии сейчас задают речевой тон? Отразится ли это на том, как мы думаем?
– Философу и филологу Маршаллу Маклюэну принадлежит знаменитая фраза Medium is the message. Вольный перевод: средства коммуникации во многом определяют ее характер. Так было всегда.
Филологи и историки в качестве основных поворотных моментов называют появление письменности, но особенно — распространение книгопечатания, так называемую «революцию Гуттенберга», благодаря которой письменные тексты стали по-настоящему широко доступны.
Об эпохе интернета в этом смысле говорят как об эпохе «новой устности». В интернет-общении появляется все больше невербальных компонентов — смайликов, эмоджи (анимоджи и так далее), гифок, видео. Никто не мешает писать посты на несколько экранов, но запрос на визуальный и аудио контент только растет — бум подкастов, популярность приложений Instagram и TikTok не оставляют сомнений в этом.
С сериалами та же история? Например, мем «зима близко» из «Игры престолов»?
– Сериалы — часть того же глобального процесса. Фанатские сообщества возникли до эпохи интернета, но сейчас они не ограничены локально и возможности коммуникации несопоставимо шире. Даже те, кто не смотрит «Игру престолов», может понять шутки и мемы, построенные на так называемых «прецедентных фразах», как «Зима близко». Эти цитаты начинают функционировать вне исходного контекста и иронически переосмысляться. Достаточно того, что все понимают, к какому явлению культуры они отсылают.
И тут ничего нового. Вспомним, какой объединяющей силой в масштабах СССР обладали цитаты из «Бриллиантовой руки», «Приключений Шурика» и «Семнадцати мгновений весны». Они породили циклы анекдотов и складывались в общий фонд для миллионов людей. Так что этот процесс был запущен другими медиа — газетами, радио, телевидением. К ним восходят и форматы, которые обретают новую жизнь в интернете — блоги, подкаты, ютуб-каналы и сериалы.
Тенденция к сокращению в языке — ок? Скажем, ставить смайлик вместо «пока».
– Скорость общения действительно сильно изменилась, но это процесс начался давно, больше ста лет назад. Сейчас человеку приходится существовать в десятках и сотнях коммуникативных потоков, само количество взаимодействий возросло на несколько порядков. Но это не повод для паники, а возможность в очередной раз наблюдать довольно адаптивные ресурсы языка — его способность меняться, чтобы общение было эффективным в новых условиях.
СМС-общение спровоцировало волну речевой креативности — сокращения похожи на ребусы, игру цифр. L8r – later, 4u – for you.
До появления мобильного интернета всем случалось иногда экономить, стараясь уместить сообщение в определенное количество символов — но так поступали в свое и наши бабушки, отправляя телеграммы. Кстати, люди с тех пор все еще пользуются знаками препинания и правила не деградировали — довольно убедительная история, чтобы показать, что упрощения, оптимизирующие коммуникацию в строго определенных контекстах, не порождают эпидемию безграмотности. СМС-общение спровоцировало волну речевой креативности — появившиеся сокращения похожи на языковую игру, ребусы, которые можно разгадывать — они обыгрывают цифры (l8r, 4u).
Надо понимать, что с появлением интернет-коммуникации наступила эпоха «новой устности» — то, как мы общаемся, зачастую подчиняется правилам устной, а не письменной коммуникации. Она и позволяет «улыбнуться» или «подмигнуть» человеку на прощанье при помощи смайлика — тогда как сообщение «пока» в мессенджере я бы расценила как пассивно-агрессивное).
Возможно ли, что через лет 50 лингвист будет изучать не язык условно духоборцев, а «язык фейсбука-2019»?
– Лингвисты уже давно активно изучают язык интернет-коммуникации, кооперируясь с фольклористами, исследующими мемы, и антропологами . Более того, в развитии технологий без лингвистов тоже никуда. Исследования коммуникативного взаимодействия очень востребованы, например, при создании голосовых помощников, не говоря уже о машинном переводе.
Более того, для изучения языка духоборцев мы используем те же теоретические работы о текстуальной культуре, письменности и устности, что и для штудий, посвященных актуальным процессам в интернет-коммуникации.
Словарь русского языка также ждут пополнения? Даль уже «не в теме»?
– Словари с неизбежностью отстают. Безусловно, есть словари, фиксирующие смежные явления — новые заимствования или профессиональный сленг. Но скорость устаревания и обновления в этом лингвистическом домене такова, что ни один словарь не может полно и актуально отразить соответствующую лексику. Но этого и не требуется. Назначение словарей — кодифицировать литературный язык, и эта «консервирующая» и закрепляющая роль противоречит самой природе сленга, который остается динамичным и в некотором роде неуловимым.
Лингвистические эксперты часто сталкиваются с непростой задачей — определить значение того или иного слова, для которого нет устойчивой словарной дефиниции. В этом случае приходится выводить его из суммы различных употреблений в корпусе текстов, который тоже может быть ненадежен или неактуален. У Даля, кстати, это тоже не всегда удачно получалось.
У лингвистов иммунитет к интернету или им тоже норм?
– Лингвисты тоже люди. :) Кроме того, в идеальном случае они чувствительны к процессам, происходящим в языке, — это их работа.
Метафора заразы применительно к интернет-сленгу интересна. Это слово, конечно, может быть просто пренебрежительной характеристикой, но его использование в этом случае симптоматично. Она описывает стремительность распространения и когнитивную привлекательность некоторых новых элементов коммуникации — словечек, шуток и прочего. Не зря видео или картинку можно назвать «вирусными». Именно таков характер распространения «мемов» — в научно-фантастических романах можно найти много попыток разработать эту тему, а Докинз даже придумал целую теорию, описывающую вирусное существование мемов в мировой культуре и, в частности, религии.
В повседневной дружеской коммуникации я использую довольно много сленга — как русского, так и англоязычного. В моем пассивном словаре его еще больше. И я скорее позову друзей «почиллить», чем отдохнуть. Некоторые англицизмы проникают и в более регламентированную и стандартизированную речь — например, академическое письмо. В этих контекстах мне бывает неудобно обходиться без слов «кейс» или «бэкграунд», но далеко не все редакторы принимают такие вольности.
Это тоже интересно:
