Когда слышишь словосочетание «космическая полиция», представляешь себе голливудский научно-фантастический фильм. Реальность не так уж далека от кино.
Так называемая космическая полиция входит в состав международного Комитета по космическим исследованиям (КОСПАР), созданного при Международном совете по науке. Именно с его подачи в космических исследованиях появилось понятие планетарного карантина. За его соблюдением как раз и следит такая полиция.
В недавнем интервью российский биолог Наталия Новикова рассказывала, что перед отправкой в космос аппарат российско-европейской миссии «ЭкзоМарс-2020» обязательно будет проверен на стерильность. Это происходит со всеми приборами аппарата, чтобы исключить техногенную панспермию — то есть занесение земной формы жизни на другие планеты. Процесс стерилизации очень кропотливый, строгие требования предъявляются ко всем сотрудникам, вовлеченным в работу.
Как пишет Герхард Кминек, возглавлявший до недавнего времени экспертную группу по планетарной защите КОСПАР, если кто-то из сотрудников, работающих с космическим аппаратом, заболевает и становится источником инфекции, его временно отстраняют от работы. Плюс сам аппарат содержат и тестируют в особом «чистом» помещении.
Би-би-си поговорила с преемницей Кминека, Афиной Кустенис, нынешним руководителем комиссии по планетарной защите на базе КОСПАР. Астрофизик рассказала о том, какие планеты нужно защищать и от чего, а также почему сначала нужно отправлять в космические миссии роботов и только потом человека.
Би-би-си: Чем занимается экспертная группа по планетарной защите в рамках подготовки миссии «ЭкзоМарс-2020»?
Афина Кустенис: Мы отправляем марсоход, который будет соприкасаться с поверхностью Марса. Главная цель — найти органический материал, сохранившийся на этой планете с древнейших времен. Марсоход будет способен копать на два метра вглубь поверхности в поиске образцов древнего марсианского грунта. Именно в этих глубинных образцах есть вероятность обнаружить биомаркеры, ведь разреженная атмосфера Марса плохо защищает его поверхность от радиации.
В случае, когда целью миссии является поиск инопланетной жизни, нам нужно, конечно, быть максимально аккуратными и бережно эту планету охранять. Потому что иначе можно обнаружить на ней ту жизнь, которую мы сами же на эту планету и занесли.
Би-би-си: Зачем нужна дезинфекция аппаратов, отправляющихся в космос?
А. К.: Вы удивитесь, как долго микроорганизмы могут пребывать в экстремальных условиях! Над ними проводят тесты в лабораториях, их содержат в вакууме. Ученые могут, например, сымитировать условия самого космического путешествия, чтобы понять, переживут они его или нет. И микробы действительно это выдерживают!
Вы же знаете теорию панспермии? Согласно ней, жизнь на Землю была занесена через космическое пространство с других его объектов. Я отношусь к этому скептически, но условия, которые может пережить простая форма жизни, впечатляют. Похоже, мы — самые уязвимые существа на планете.
Особый вопрос — что будет, если мы будем отправлять людей на Марс с целью поселиться там. Об этом толком и не думали, пока Илон Маск не пообещал отправить человека на Марс. Конечно, мы не стерилизуем полностью самих астронавтов, это было бы вредно для их здоровья. Но это новый и важный вопрос, на который у нас пока нет ответа.
В этом смысле полезно сначала проводить роботизированные миссии перед отправкой людей. Потому что робот скажет вам, что, например, на исследуемом объекте не нашли жизнь, в том числе приметы какой-либо уже вымершей формы жизни. Когда мы получаем такой ответ от роботизированной миссии, тогда мы можем сказать себе: «О’кей, мы можем туда соваться, там ничего нет». Если же робот подтвердит, что там есть признаки жизни, то мы будем относиться к этой миссии совершенно по-иному, мы будем по-другому готовить людей, которых будем туда посылать.
Би-би-си: У всех ли миссий одинаковый уровень безопасности?
А. К.: Изначально важно понять, будет ли осуществляться запланированная для аппарата посадка и вероятна ли аварийная. Космический аппарат может принести на себе с Земли некоторые органические вещества. И даже орбитальный модуль всегда может выйти из строя и тогда придется производить его аварийную посадку [хотя это не планировалось].
Марсианские миссии идут в более высокой категории планетарной защиты: третьей, четвертой или пятой. Миссии, которые не представляют особой угрозы — например, когда вы просто пролетаете мимо объекта или запускаете спутник, или когда мы думаем, что на космическом объекте ничего не живет (например, если это астероид) — то это первая категория. Если вы летите на такую планету, как например Венера (а мы не думаем, что можем столкнуться с жизнью на Венере), или, например, если это миссия на планеты-гиганты, у которых нет поверхности и на которых обнаружить жизнь шансов нет, то это вторая категория планетарной защиты.
Миссии к ледяным спутникам или к Марсу без посадки — это уже высокая категория, третья. Четвертая категория — это уже миссии с приземлением. И пятая категория — это если космический аппарат возвращается на Землю.
Когда мы не возвращаем на Землю образцы космического грунта, например, с Луны или Марса (чего мы пока не делаем, но я уверена, что будем делать в будущем), то мы должны сконцентрироваться именно на том, чтобы случайно не занести вместе с аппаратом земную жизнь на другие планеты. На этот счет существуют очень строгие требования, которые определяют и длительность миссии, и объем биологической нагрузки аппарата, сколько на нем будет спор и какая у них будет продолжительность жизни.
Зачастую ответы на эти вопросы зависят от того, куда именно вы садитесь. Марс мы называем «особой зоной». Здесь большая вероятность найти живые организмы.
С каждым разом мы делаем все больше открытий, которые влияют на последующие миссии. К примеру, после того как межпланетный зонд «Кассини» нашел на спутнике Сатурна Энцеладе воду, источником которой могут быть его подземные водохранилища, мы поняли, что теперь эта луна тоже станет предметом высокого уровня планетарной защиты.
Би-би-си: Что плохого в том, чтобы занести земную жизнь на другие планеты?
А. К.: Это помешает нам заниматься наукой. Но я могу говорить только от своего лица, то есть от лица ученого. Допустим, вы хотите узнать, есть ли где-то еще в Солнечной системе жизнь. Все хотят это знать. Если она где-то существует, это значит, что она прошла уникальный процесс развития, непохожий на земной. Мы также можем случайно убить внеземную жизнь — ведь она может оказаться неготовой защищаться.
Если мы не дадим ей шанс развиться уникальным образом, если мы полетим и заразим ее, то цель найти инородную жизнь окажется недостижимой. Мы не знаем, как жизнь появилась на Земле, почему мы отличаемся или — наоборот — похожи на жизнь где-либо еще. У нас просто исчезнет шанс ответить на все эти вопросы. Мы потеряем целую научную перспективу.
Би-би-си: Что будет, если мы найдем инопланетную жизнь?
А. К.: Если мы найдем инопланетную жизнь, мы будем придерживаться карантина и не станем сразу доставлять ее на Землю и изучать в лабораториях. Зачем все эти предосторожности? Потому что мы также не хотим заразить и нашу планету, нашу собственную жизнь. Это работает в обе стороны.
Если мы найдем инопланетную жизнь... Вообще я понятия не имею, какой она могла бы быть! Ученые сходятся на том, что это будет примитивная форма жизни. Я бы не стала ожидать, что это будет нечто развитое и обладающее интеллектом.
Би-би-си: Может ли у разных стран быть разная политика планетарной защиты?
А. К.: Как раз роль моей экспертной группы — обеспечить диалог между космическими агентствами разных стран. Ведь если агентство одной страны скажет, что хочет один уровень безопасности, а агентство другой страны захочет другой, в два раза больший, это будет непорядок. Если мы не будем координировать нашу работу, может оказаться, что норма для одного не является нормой для другого. И это будет влиять на безопасность, а также вытекающие отсюда научные результаты.
Это тоже интересно: