Успех, да не тот
Норвежец Руаль Амундсен очень хотел организовать полет на Северный полюс. К середине 1920-х годов этот опытный путешественник провел множество успешных экспедиций. И теперь ему не давала покоя идея достичь заветной точки на дирижабле. Правда, с дирижаблестроением в Норвегии было так себе.
Поиски дирижабля для покупки привели Амундсена к итальянскому конструктору Умберто Нобиле. Амундсен купил у него полужесткий дирижабль средних размеров, достигавший сотни метров в длину. Управлял воздушным кораблем сам Нобиле, да и вообще, итальянцев было в экипаже больше, чем норвежцев.
Хотя Амундсен и руководил экспедицией, он понимал, что со стороны это выглядит как-то не очень. Поэтому подчеркнул национальный характер экспедиции, назвав дирижабль звучным именем «Норвегия».
Все это не улучшало отношений внутри команды. Экспедиционная часть прошла как по маслу: дирижабль первым достиг Северного полюса. Но вот Нобиле и Амундсен разругались вдрызг. Каждый считал, что все случившееся — это именно его заслуга. Заслуга Италии, в случае с Нобиле, и Норвегии, в случае с Амундсеном.
По возвращению в Италию Нобиле был осыпан почестями. Муссолини, знавший толк в качественном пиаре, пел Нобиле дифирамбы. В те времена летчики и полярники находились на острие технического прогресса. В глазах людей они открывали дверь в совсем новый мир, и к самым успешным из них относились как к рок-звездам — с восхищением и обожанием.
Неудачная затея
Дуче произвел Нобиле в генералы. Теперь от него все ждали закрепления успеха — повторения экспедиции, но уже на юридически итальянском дирижабле, и без всяких там Амундсенов на борту. Муссолини жаждал доказать, что на самом деле полюса первыми достигли именно итальянцы, а норвежцы просто подсуетились и случайно оказались рядом.
Построив новый полужесткий дирижабль примерно таких же параметров, Нобиле назвал его «Италией» — успех «Норвегии» надо было обесценить демонстративно.
Правда, в 20-е и 30-е пилотами-первопроходцами восхищались не просто так. Дело было реально опасным, успех или гибель зависели не только от профессионализма экипажей, но и от не поддающихся учету факторов.
В мае 1928-го Нобиле вылетел и успешно долетел до полюса. А дальше все пошло наперекосяк.
«Италии» не повезло с погодой. Дирижабль попал в туман, за бортом усиливался ветер. «Италия» начала стремительно покрываться льдом. Даже слишком — летательный аппарат тяжелел на глазах. Он начал стремительно снижаться, вскоре это снижение превратилось в неконтролируемое падение.
Последовал удар об лед — настолько сильный, что от дирижабля оторвалась гондола управления вместе со всеми, кто там был. Потеряв гондолу, «Италия» вновь стала легче воздуха, и ее тут же унесло порывом ветра. В дирижабле оставалось еще шесть человек, которые пропали навсегда. Ни их, ни «Италии» больше никто так и не увидел.
А на льду в гондоле остался Нобиле и еще восемь членов экипажа. Хоть у троих из выжившей девятки и были переломаны кости, аэронавтам все равно повезло. У них имелось много еды, палатка и даже оружие с патронами — позже оно поможет отбиться от белых медведей. Но ценнее всего была радиостанция с заряженными аккумуляторами.
Рука помощи
У Шпицбергена дежурило итальянское судно, которое должно было поддерживать связь. Но в радиорубке несли службу спустя рукава, предпочитая отправлять личные радиограммы домой, а не слушать эфир для связи с «Италией». Это приводило Нобиле в ярость — он никак не мог связаться со своими людьми.
В итоге сигнал был пойман советским радиолюбителем в медвежьем углу на Крайнем Севере.
На все ушла неделя: катастрофа произошла 25 мая, а достучаться хоть до кого-то потерпевшие крушение смогли лишь 3 июня. К тому времени в Италии уже понимали, что что-то пошло не так, и готовились искать Нобиле. Однако без координат шансов было мало. Когда связь удалось установить, дело пошло на лад.
Помимо итальянцев, к делу подключились норвежцы и шведы. Активную деятельность развернули и в Советском Союзе. Словом, на помощь Нобиле бросились буквально все, кто находился рядом. Включая разругавшегося с ним Амундсена, который тут же забыл про ссоры, отправившись искать итальянцев на небольшом самолете.
Для Амундсена это был последний полет. Знаменитый полярник исчез где-то на бескрайних арктических просторах.
23 июня на льдину, на которой дрейфовали аэронавты, ухитрился сесть шведский самолет. Он вывез Нобиле. Потом летчик предпринял еще одну попытку посадки, но на этот раз неудачно — самолет разбился. За ним прилетел еще один шведский самолет и забрал своего — на этом шведы решили прекратить испытывать судьбу, ограничивая, как и другие, выброской продовольствия и батарей к рации.
В воздухе были и советские самолеты, перевозимые на ледоколах «Красин» и «Малыгин» и стартовавшие со льда. 12 июля «Красин» обнаружил двоих бредущих по льду в сторону Шпицбергена человек. Еще 30 мая трое добровольцев из потерпевших крушение вызвались дойти по льду до земли и найти помощь.
Один погиб по пути, а вот двоим посчастливилось наткнуться на советский ледокол — вернее, на самолет с него, который передал на «Красин» координаты. В тот же день ледокол спас и остальных.
Вернувшись в Италию, Нобиле поначалу был радостно встречен возбужденными толпами. Однако когда счастье от спасения схлынуло, Муссолини назначил его виноватым. Это означало конец карьеры конструктора. И тогда он отправился конструировать дирижабли в СССР. Но это уже совсем другая история.
